Но долго спать им не пришлось. Едва только занялся рассвет, как откуда-то послышался надсадный вой и где-то невдалеке раздался взрыв. А за ним – другой, третий, четвертый…

– Что такое? – первым вскочил на ноги Лысухин. – А, дьявол… Немецкие минометы! Отличаю я голос любимой средь десятка других голосов…

И Лысухин со Стариковым выбрались из шалаша. Не выскочили наобум и очертя голову, а выбрались со всеми предосторожностями, почти по-пластунски, как и подобает бывалым фронтовикам. Весь отряд был уже на ногах. Большинство, пригибаясь и оглядываясь, уходили в сторону болот. Некоторые вели на поводу лошадей, запряженных в обычные крестьянские телеги – оказывается, в отряде были и лошади. Небольшая группа вооруженных людей, перебегая от дерева к дереву, устремилась в ту сторону, откуда раздавался вой минометов и сухо трещали редкие винтовочные выстрелы.

– Прикрытие! – догадался Лысухин. – Будут держать оборону, пока все прочие не укроются в болотах! Эхма!

И ни секунды не медля, Лысухин с автоматом наперевес устремился вслед за бойцами группы прикрытия.

– Куда? – заорал Стариков, и Лысухин от неожиданности остановился: он никогда еще не слышал, как Стариков кричит.

– Туда, – указал Лысухин. – Помогать… Куда же еще?

– Назад! – жестко произнес Стариков.

– Это почему же? – прищурился Лысухин, и в этом своем прищуре стал похож на какого-то стремительного, готового к смертельному прыжку невиданного зверя. – Что же, нам вслед за всеми бежать на болота?

– Да! – отрывисто произнес Стариков. – На болота!

– Это почему же? – повторил Лысухин.

– Чтобы нас не убили, – уже спокойнее сказал Стариков. – Вот почему. Нельзя нам сейчас погибать. Сам понимаешь.

– А… – пытался что-то возразить Лысухин, но не возразил. – Да, в самом деле… Нельзя нам с тобой сейчас погибать… Еще успеем…

И он, волоча за собой автомат, не спеша пошел в ту же сторону, куда второпях ушла большая часть отряда.

– Бегом! – приказал Стариков. – Нам надо догнать отряд. – А то ведь утопнем в тех болотах…

Отряд они догнали быстро. Тут же увидели и командира отряда Федоса.

– А, вот вы где! – выдохнул Федос. – А я-то все ищу вас… Куда, думаю, вы запропастились?

– Да, это мы и есть, – невесело усмехнулся Лысухин. – Во всей своей красе, целые и невредимые.

– Ну, тогда старайтесь ступать след в след за другими, – сказал Федос. – Ни влево, ни вправо – ни шагу. Утопнете. Наших болот-то вы не знаете…

– Не знаем, – согласился Стариков.

– Вот и не уклоняйтесь от маршрута, – сказал Федос. – Повторяю – след в след!

Шли не так и долго – не больше часа. Отряд остановился.

– То ли берег, то ли остров, – предположил Лысухин. – Короче говоря, твердь земная. Фу-х!

Похоже, дальше отряд идти не намеревался. Коноводы отвели лошадей подальше от болота, люди в изнеможении опустились на землю. К Старикову и Лысухину подошел Федос.

– Дальше не пойдем, – сказал он. – Сюда они не сунутся. Утопнут…

– И долго мы здесь будем сидеть? – спросил Стариков.

– Как обычно – два или три дня, – ответил Федос. – Потом вернемся. Да вы не переживайте – это дело обычное. Они на нас приступом, а мы – в болота. Затем, конечно, мы возвращаемся, и снова в бой.

– А те, которые остались в прикрытии? – спросил Лысухин.

– А что те? – не понял Федос, но тут же догадался о чем речь. – Ах, те… Вернутся к нам, если останутся живы. Или дождутся нас на твердом берегу.

– А что, бывает, что выживают? – спросил Лысухин.

– Всякое бывает, – ответил Федос. – Ну, главное я вам объяснил. А во всем прочем разберетесь и без меня.

И он отошел, на ходу давая какие-то распоряжения партизанам. Какое-то время Стариков и Лысухин молча лежали на майской траве и смотрели в небо, по которому бесконечной чередой с запада на восток плыли рваные серые облака.