«А что, если Тимми тебя теперь ненавидит? Ведь это все твоя вина».

«А что, если он вообще мертв, закопан на заднем дворе?»

«А что, если епископ только и ждет твоего неверного шага…»

Одна половица скрипнула еще громче. Можно решить, что некто пробрался в дом. Осторожней… В этот момент не столько тьма, сколько тишина давила на нервы, причем сильнее, чем какие-либо резкие звуки. Если бы пианино вдруг упало с чердака прямо передо мной, я бы испустил вздох облегчения. Значит, звуки еще не умерли. Все в порядке.

Подул ветер, он играл с кустами бегоний, как кошка с мышкой. Меня не покидало ощущение, что должно случиться что-то плохое. В окно проскальзывал свет луны. Еще несколько шагов, и я смогу оказаться на свободе…

И вот оно случилось. На кухне раздался треск, кто-то сдвинул стул с места… Шаги приближаются. Бежать! Что бы ни случилось, молчи! Не смей кричать…! Я ловко проскочил последние две ступеньки и залез под лестницу. Задержал дыхание. Дед громко откашлялся, схватился за перилу, и мне показалось, сейчас он наклонится и заглянет вниз… Но старик стал подниматься по ступенькам, что удавалось ему с огромным трудом, каждый шаг он делал паузу и глубокий вдох. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец добрался доверху.

«Пожалуйста, только не к Робин. Иди к себе, старое дерьмо, только не к Робин», – молился я на счастье епископу Рахелю. И как ни странно, это сработало. Дед свернул к бабушке в спальню, а я осторожно вышел на улицу. Теперь мне было совсем не страшно. Ветер свободы раздувал волосы и рубашку, которая никак не спасала от холода, а я с наслаждением вдыхал свежий воздух, пока гнал на велосипеде во всю мощь. Никто не мог остановить меня, потому что сила, что вдруг проснулась во мне, снесла бы все в округе, как ядерный взрыв.

Я так мчался, что чуть не пропустил дом Тимми. Свет не горел, но кто-то вполне мог не спать и держать пост. Как можно тише я пробрался черед задний двор, стараясь быть незамеченным даже для собаки, и ловко забрался на второй этаж. Это заняло целую вечность. Шторы на окне были задернуты. Тут мне пришла в голову мысль из разряда «а что, если?».

«А что, если родители спят в комнате с Тимми?».

Нет, это нелепо. Я постучал. Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Ничего. Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Без ответа. Чуть громче: раз… раз-два… раз… раз-два-три… Несколько минут я упрямо продолжал зов. Возможно, Тимми сейчас лежит и молится о том, чтобы я свалил, пока отец не понял, что в окно стучит отнюдь не дятел. Но на свой страх и риск я еще раз подал сигнал. Раз… раз-два… раз… раз-два-три…

Мне послышался какой-то шум. Первая мысль – бежать. Нет уж, я не просто так рвался сюда, я столько прошел… Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Я сдался и стал хаотично стучать по стеклу.

«Ну же, Тимми… чего ты трусишь…?»

Загорелся ночник.

«Открывай окно».

Тень подошла ближе. Я неуверенно произнес:

– Тимми, это я.

– Кто я? – ответили с той стороны.

– Бобби. Открой.

Шторы резко распахнулись, передо мной оказался перепуганный друг с ошарашенным взглядом. Он медленно открыл окно. Шрам от утюга все еще красовался на щеке. К нему прибавились желтые фингалы под глазами.

– Ты че, офигел? – возмущался он шепотом.

– Ну ты чего так долго? – также шепотом спросил я.

– Я не знал, кто это…

– Ааа, думал, Черный Шак пришел по твою душу? – я улыбнулся.

– Иди ты! Посмот`ю я на тебя, когда ночью начнут ск`естись в окно.

– Так я же подавал наш сигнал. Или спросонья ты обкакался от страха?

– Ты что п`ипе`ся!? – забавно было наблюдать, как он сдерживается, чтобы злобно не крикнуть.

– Нам надо поговорить. А еще я волновался, как вы тут вообще. Не злись.