– Какие жучки? – рука папы замерла, не донеся очередной блин, щедро обмакнутый в сметану, до широкого рта.

– Не обращай внимания, милАй, – попыталась отвлечь супруга Наташа. – Что ты слушаешь этого придурка? У него бред от спермотоксикоза.

– Какие жучки, дефективный? – не унимался папенька, вперив в Пашку свирепый взгляд. – Где ты жучков сумел углядеть с твоим-то зрением?

– Там, когда тетя Наташа муку просеивала, жучки какие-то ползали, – с готовностью заложил мачеху Пашка. – Черные такие…

– Наташ, что там, правда, какие-то жучки были в муке?

– МилАй, да ничего страшного. Я просеяла и никакие жучки не попали в блины, – пыталась оправдаться благодетельница, но брезгливый прожор Витя ее уже не слушал.

Взбешенный испорченным аппетитом потрясень, который был до блинов весьма охоч, швырнул Пашке тарелку блинов со словами:

– Сам теперь жри эти блины, и подавись ты ими, выродок проклятый! Мудак – «Дихлофос»! Понарожали вас на свою голову! Пооблысели все! Теперь никакой жизни от вас нет, клопов запечных! Надо было тебя армянам продать! Хоть какая-то бы польза для бюджета была.

Этой эскападой он несказанно обрадовал вечно голодного Пашку. Редко такое счастье на лице ребенка увидишь как то, которое было написано на худом лице Пашки в такие минуты.

Еще юный шельмец Пашка наловчился, развлекая любимого папу, подобно анаконде, целиком глотать маринованные помидоры.

– Пап, смотри, как я могу! – лицо вверх задирал, рот открывал широко, подкидывал помидор, ловил его открытым ртом и, не пережевывая, глотал.

Прямо видно было хорошо, как по горлу у него помидор проходит. Признаюсь, завораживающее было зрелище.

– Помидоры, помидоры, пусть живет у нас романтика в сердцах, – напевал отец, пристально, как удав, наблюдающий за кроликом, глядя на сына.

Потом Пашка с куриными яйцами сырыми наловчился так поступать и глотал их целиком.

– Наташ, дай помидорок с десяток, – под эти зрелища духовный плебей Витя и помидоры и яйца охотно выбивал у прижимистой супруги.

– Зачем тебе, милАй?

– Пашка фокусы показывать будет.

– Пускай этот фокусник лучше расскажет, как он умудряется наши с Настей трусы из закрытого ведра выуживать.

– Ничего я не выуживаю, – отрицал Пашка.

– Как не выуживаешь? Настя, когда мылась вчера, на трусы волос положила, а сегодня он сдвинут. А кто после нее мылся? Ты же и мылся, нюхач мелкий!

– Не я это! – Пашка забивался в свою комнату.

– Извращенцами дети растут, – констатировала Наташа. – Надо в интернат отдавать, от греха подальше. А то так и изнасиловать могут кого-нибудь.

– Да кого они могут изнасиловать-то?

– Значит, их самих кто-нибудь изнасилует.

– Это да, это вернее может быть. Ха-ха-ха.

Надо заметить, что способ развлекать «сильных мира сего» глотанием помидоров ловкий Пашка не сам придумал, а взял на вооружение из прочитанной книги про Ходжу Насреддина. Книга попала к нему следующим необычным образом. Однажды бедного ребенка, и ранее не слишком балуемого жизнью и затюканного мачехой, похитили. Да, да, самым натуральным образом похитили. Была у нас в деревне некая блудница Валя Бутуиха, дочка печально знаменитого и уже знакомого вам из сборников «Наследники Мишки Квакина» деда Бутуя и сестра не менее известного гнусного персонажа по кличке «Два алеса», а также некоей Аллочки, вышедшей замуж за одного из выводка Васямали. Фигура всё из той же пестрой колоды идейных «детей Васямали». Не знаю, зачем ей понадобился забитый придурковатый ребенок, но, встретив беспечного Пашку, идущего домой из школы через конторский сад, с помощью пачки жевательных конфет «Мамба» и различных заманчивых посулов завлекла к себе домой и заперла. И это ребенка, которого мать долгие годы запугивала наркоманами, которые могут похитить его для изготовления из мозга наркотиков! Да и мачеха, угрожающая интернатом для умственно отсталых детей, душевному спокойствию ребенка тоже не сильно способствовала.