– Ладно, пошли. Лис, ты за старшего.

В шатре было, как обычно, людно.

– А, Воледар, заходи! – заметив меня, радостно поприветствовал Муромец. – Новость последнюю еще не слышал?

– Нет.

– Суздальский князь на нашу сторону переходит. Со всей дружиной.

– Надо же! – изумился я. – А у меня к тебе тоже дело образовалось.

– Что еще? – нахмурился Владимир Ильич.

– Да так. Сын боярский из Рязани к нам переметнулся. С теми же вестями.

Последним на высокий берег Днепра перебрался старый князь Всеволод. Он медленно ехал на коне впереди своего войска, низко опустив голову и искоса бросая взоры на выстроившиеся для парада дружины сыновей-отступников и давнего своего смертного ворога Мстислава Киевского. Поравнявшись с могутным полководцем, восседавшим на огромном жеребце, он снял с пояса меч свой заветный вместе с ножнами и протянул вчерашнему противнику.

– Присягаю тебе на верность, Володимир свет Ильич, царь земли русской, – тихо сказал он. И слова эти, произнесенные едва слышно, донеслись до каждого стоявшего на днепровских кручах набатным звоном.

Изведал враг в тот день немало,

Но нашим тоже перепало.

Вывод племянника

Три огромные скалы вздымали к небесам свои могучие гранитные торсы. Здесь, среди степи, они казались вросшими в землю чудовищными титанами, сраженными молниями богов в битве бессмертных во времена древние, как сама эта земля.

– Знаешь, – Лис помешал веточкой угли костра, – я как-то еще не готов к тому, чтоб моя черепушка, пусть даже и оправленная в серебро, служила пиршественной чашей на ханском пиру. Да и перспектива поработать основанием для помоста, на котором господа ордынцы буду устраивать свои половецкие пляски, меня тоже отчего-то не греет.

– Половцы-то как раз на нашей стороне, – поправил я своего друга.

– Сногсшибательно радостная новость, – фыркнул Венедин. – Кстати, если ты вдруг запамятовал, могу напомнить, что в том мире, откуда мы родом, они тоже были на нашей стороне. Чем это закончилось, рассказать?

Я отрицательно покачал головой, глядя в огонь. Две недели назад половецкое посольство в прямом смысле слова рухнуло к стопам Муромца, заливаясь горючими слезами, вырывая волосы на всех приспособленных для этого участках тела и ища помощи и защиты от безудержной, как степной пожар, Орды.

Полчищем саранчи шла Орда, шла, сметая все на пути, сгоняя с мест свирепых кочевников, становящихся при их приближении куда как более миролюбивыми и сговорчивыми. Объединенная общей бедой, невиданная прежде на Руси громадная рать, включавшая княжеские дружины и многочисленные конные отряды половцев, двинулась навстречу Орде к Сурожскому морю, величаемому иначе Азовским. И вот нынче войска встретились на реке Калке, готовясь вступить в решительный бой.

– Честно говоря, – возбужденно жестикулировал Лис, – я не вижу особой разницы между тем раскладом, что был у нас, и этим. Там собрались князья, которые с нескрываемым интересом наблюдали, как рубят в капусту их соседей, а тут эти самые князья того и гляди пришлют ордынцам подкрепление один против другого. Охренеть, какая разница! Те же яйца, только в профиль.

Я печально вздохнул. Слова Лиса были, несомненно, чистой правдой. Быть может, прими Володимир Ильич тот самый царский титул, которым не так давно наградил его Всеволод Владимирский, беды можно было бы избежать. Царь, перед которым все равны, хоть на какое-то время смог бы заставить своевольных князей действовать на благо единого дела. Пока же единство княжье простиралось не далее, чем достигал грозный взор очей Муромца, и уж неведомо, сколько засапожных ножей точилось глубокими густыми ночами в ожидании заветного мига вонзиться в спину брата своего.