Димка моему сообщению не обрадовался. По его мнению, мне давно уже следовало скрасить своим присутствием наш скромный ужин на двоих, разумеется, предварительно его приготовив.

– Скажи, что скрасишь ему скромный завтрак. Если он подаст тебе кофе в постель и при этом его не прольет. Намеренно.

На беду, Наташка влезла со своим предложением слишком громко. Димка тут же дал мне наказ ехать на электричке, выразив готовность прибыть к ее приходу на станцию.

Пешком. Машина в полуразобранном состоянии. Затем последовали настоятельные советы разобраться, кто и что мне дороже.

– Ты, конечно, – не моргнув глазом, отчиталась я. – И твое спокойствие. А на новые туфли мне вообще наплевать. Как-нибудь дохромаю босиком. Кстати, ты не выполнил своего обещания всю жизнь носить меня на руках…

Муж заявил, что меня плохо слышно, а я – что у мобильника кончается зарядка, Наташкин телефон замолчал еще раньше. И отключилась, не предоставив Дмитрию Николаевичу возможность «пройтись» по поводу Наташкиной «предусмотрительности», порядком утомив своими насмешками.

Несмотря на достаточно позднее время, Симферопольское шоссе было забито машинами. Не все водители отличались приятностью черт. И даже те, кто отличался, порядком приелись. Особое раздражение вызывал молодой человек на «Саабе». Он все время мельтешил перед глазами, стараясь протиснуться в любую щелочку, дабы расширить ее для дальнейшего полуметрового рывка вперед, но никак не мог угадать. Через короткое время Денька стала узнавать паренька, как родного, и в отличие от нас с Наташкой приветливо скалилась ему каждый раз, когда он, беспрерывно вертя головой, возникал то с одного бока, то с другого.

Двадцать семь километров отняли у нас полтора часа. Наташка нервничала, уговаривая сначала меня, а потом исключительно себя, что нам уже спешить некуда. Медленно, но верно темнело. То же самое творилось в душе. От мысли о маленьком ребенке, оставленном в этом слишком большом для него мире, хотелось выть. Время от времени я это себе позволяла. Воображение рисовало жуткие картины, одна страшнее другой. Озадаченная Денька моментально вскакивала и из солидарности тихонько скулила. Наталья держалась, требуя прекратить провокационное нытье. Вот только голос у нее предательски дрожал, противореча бодрым утверждениям, что на дачных участках тоже живут люди. Кто-нибудь из соседей наверняка пригрел малыша или малышку. Лучше малышку – Наташке всегда хотелось иметь девочку.

Указатель нужного нам поворота добавил нервозности, ибо был украшен прислоненным к нему венком, четко высвеченным светом фар. На сей раз взвыла Наташка. Мы с Денькой ошарашено молчали. Машина пару раз неуверенно вильнула и остановилась.

– Это дурной знак, – судорожно вцепившись в руль, заявила подруга. – Предостережение свыше.

– Не выдумывай, – возразила я, правда, не очень уверенно. – Впрочем, насчет предостережения свыше ты, пожалуй, права. Венок в качестве наглядного пособия предназначен для всех лихачей. Мы же не лихачим. Я бы даже сказала, скорее тормозим. Желательно форсировать наше продвижение вперед. Может, попробуем?

– Да. Надо форсировать… Только впереди такая жуткая темень. И, как назло, ни одного гаишника. Чего бы им тут не дежурить, этим мальчикам на побегушках? Около венка… В качестве еще одного предостережения. Для особо недогадливых. Все условия для удачной охоты, и машину в кустах можно спрятать. Ну не хотят, как хотят. Так! Форсируем!

Машина взревела не хуже танка и скачками рванула вперед. Денька, давно отвыкшая от таких фортелей хозяйки, по старой памяти свалилась с сиденья вниз, рявкнув что-то неопределенное. Наверное, вспомнила былое – путешествие под Торжок в славную деревню Реченскую. Я не удержалась и тоже приложилась ладонями к переднему стеклу, использовав их в качестве смягчающего обстоятельства для собственного лба.