В этом направлении можно было в перспективе развить исследование. Ведь вполне возможно, именно этот интерес Запада к земной жизни Бога постепенно выразился в осознании пропагандой крестовых походов особенной важности для Бога земли, в которой Он провел всю эту жизнь.

Но в таком случае все равно остается вопрос: почему же все-таки идея о важности Святой земли лично для Бога резко распространилась лишь в конце XII в., когда интерес к земной жизни Христа уже не был новинкой? Возможно, «катализатором» здесь стал захват войсками Саладина непосредственно святого града (1187). Запад забил тревогу по поводу потери Иерусалима, и стал искать все больше и больше аргументов для привлечения масс в крестовый поход. Но, чтобы стать эффективными, аргументы должны были пасть на благодатную почву – совпасть с мировоззренческими ориентирами и установками своего времени. И связь потерянного христианами Иерусалима и Святой земли с земной жизнью Христа была здесь как нельзя кстати.

Одним из важных элементов в изменении аргумента о Святой земле в сторону подчеркивания ее значимости лично для Бога стало распространение идеи о Святой земле как «наследии Бога». Еще Р. Рехрихт отмечал это как важный общий элемент папских булл, посвященных крестовым походам, однако не разобрал идею на конкретных примерах и не указал точно хронологические рамки ее существования[152]. Специально эта идея с тех пор так никогда и не изучалась.

Уже на раннем этапе крестовых походов Святая земля могла восприниматься как «наследие Бога». Такой пример был найден в хронике первого крестового похода Эккехарда из Ауры. Балдуин Булонский в одной из своих речей, приведенных в хронике, говорит о том, что достойным делом является сражение за «наследие Христа» (pro Christi hereditate, contra invasores Sancte Terre predonesque alienigenas pugnare honestum est)[153], однако описанные события происходят несколько позднее самого похода, в период, когда Балдуин уже стал королем Иерусалима. Этим, впрочем, сведения о существовании идеи во времена первого крестового похода исчерпываются. Больше пока ничего найдено не было.

Конечно, согласно версии Гийома Тирского, уже на соборе в Клермоне папа якобы использовал эту идею. Понтифик якобы утверждал, что Бог особо выделяет эту часть мира, называя ее своим наследием (earn orbis partem, immo particulam, hereditatem suam dignatus est appellare)[154]. Впрочем, вряд ли мы можем в этом случае доверять Гийому Тирскому. Он написал свою хронику в конце XII века. В относительно современных событиям записях речи такой аргумент нигде не выдвигается. Единственное, очень слабое, свидетельство – цитирование начала 78-го псалма (Боже, язычники пришли в наследие Твое) в речи папы Урбана II в Клермоне в версии Бальдрика Дольского[155]. Кстати, этот псалом цитируется и в версии речи папы, приведенной в хронике Гийома Тирского[156].

Несколько иная ситуация наблюдается во время второго крестового похода. Мы видим присутствие похожей идеи непосредственно в пропагандистском источнике – в письмах святого Бернара, которые были составлены с целью агитации. В письме 363 Бернар говорит, что существует угроза потери Богом «своей» земли, которую Он уже начал терять (coepit Deus coeli perdere terram suam)[157]. В том же письме Бернар рассуждает, почему Бог не решил проблему сам, а призвал для этого людей, чтобы они вернули Ему Его наследие