– Каким другим путем, дядя Миша? – жалобно поморгал Макс. – Тут ведь только одна дорога.

– Эх, молодежь, молодежь, – Михаил с осуждением покачал головой. – Вот в чем беда – не знаете классики. Ладно! Я к тому, что ведь очень хорошо, что мы с тобой в крестоносцах. В командирах, а не где-нибудь там в пыточном подвале! Этим надо воспользоваться, Максюта. Мы там, около Танаева – пост выставим! И, ежели что – сразу знать будем. Обо всех подозрительных людях! Смекаешь?

– Понял, – мальчишка обрадованно закивал. – Понял, дядя Миша… Вы не смотрите, я вообще-то понятливый… только вот растерялся немного…

– Любой бы на твоем месте растерялся, – Ратников потрепал парня по голове. – Хорошо. Отдохнул?

– Ну…

– Так иди-ка теперь на разведку, разузнай там насчет обеда… и спроси, где туалет, что-то я его тут не видел.

Максим убежал, а Миша встал у узенького – бойницей – оконца и долго разглядывал мерцающие голубым серебром просторы Чудского озера. Вот где-то здесь… примерно в этих местах, напротив мыса, у Узмени и Вороньего камня и разразиться битва… Знаменитое Ледовое побоище… Или – похабище?

В приемной послышались шаги.

– Ну? – Михаил обернулся. – Узнал?

– Узнал! Обед сейчас подадут в трапезную… а уборной тут, похоже, и нет!

– То есть, как это нет? – удивился Ратников.

– А так! Все за угол ходят… в ров…

– Да-а, – Михаил угрюмо вздохнул. – Я и говорю – бардак!

После трапезы – вареной рыбы с грибами и просяной кашей, обильно сдобренной проповедями отца Арнольда, новый комтур решительно объявил строевой смотр. Его еще во время пути сюда достали взаимные придирки, разборки и драки, которым нужно было бы как можно быстрее положить конец, ибо Ратникову было совершенно точно ясно, во что это все может вылиться. Как в семнадцатом году в России…

Три явившихся вместе с Михаилом из Пскова «копья» сменили весь гарнизон бурга, кроме, разве что, кастеляна и отца Арнольда – эти относились к категории несменяемых. Что же касается остальных, то их уже и след простыл, лишь где-то далеко в лесу слушалась быстро удаляющаяся залихватская песня. Ну, ясно – смена кончилась – чего им тут теперь и делать-то? В этой-то опасной глуши? Пусть теперь новенькие хлебнут лиха. Со скучной рутиной службы, с ничем не ограниченным произволом начальников, с постоянными набегами чуди, с полчищами комаров, наконец!

По приказу комтура, все воинство выстроилось в две шеренги – по «копьям»: чудины, эсты и все остальные – бранденбуржцы, баварцы, русские – и с ними забитый мальчишка Эгберт из Любека.

Осматривая войско, Михаил угрюмо качал головой. Нет, вооружены-то все были более-менее… Кольчуги, правда, не у всех, так есть кожаные панцири с нашитыми на них металлическими платинами, зато – копья, мечи, секиры – этого добра в полном достатке, как и шлемов, простых, открытых.

А вот что касается боевого состояния гарнизона, то с этим дело обстояло не очень. Нет, конечно, Ратников вовсе не собирался учить их чему-то – бою, строю и прочему – но элементарный порядок должен был навести, от этого в буквальном смысле слова зависело все. И жизнь и – скорейшее возвращение в свою эпоху.

Во-первых, начинать нужно было с понимания. Эсты понимали немецкий – ливонский диалект, чудины – русский, остальные все – серединка на половинку. Потому Ратников и, не мудрствуя лукаво, отдал команды по-русски, а уж потом Максим переводил – как ни странно, его понимали.

Затем Михаил сразу же перетасовал всю колоду, разбавив «чудинское» и «эстское» копья скандальными бранденбургскими лучниками – те против перестановки не возражали – лишь бы не видеть ненавистных баварских рож, оставшихся в третьем «копье» – по имени десятника Ивана Судака Ратников стал именовать его «русским». Карауль– ную службу стали вести по очереди – через день на ремень… нет, тут через два дня выходило. Все же остальные вне наряда вовсе не бездельничали – надзирали за исполнявшими повинности местными жителями – в большинстве, чудинами – лениво ремонтировавшими дорогу, а также ловили рыбу, соби– рали в лесу грибы и занимались прочими промыслами.