И, порыдав немного, она успокоилась. Женщина поняла, что весь остаток времени ее жизни она проведет возле своего сына, но уже не рядом, как это было до этого.

На этом детство маленького мальчика заканчивалось, и начиналась пора взросления, а затем и возмужания.

И мать это поняла. Она поднялась, вытерла ухе немного обсохшие глаза и сказала:

– Я посвящу свою жизнь тебе, агнец божий, ибо моя жизнь только в тебе самом.

Мария огляделась по сторонам и пошла в первую близлежащую хижину.

Там она нашла все необходимое для хозяйства и занялась наведением порядка. Вынесла мусор, вымела полы, собрала ветхую пыль со стен и небольших окон, а затем разобралась во всем хозяйстве.

Приготовила себе постель, а также подготовила сыну такую же и отнесла в другую хижину, где расположились старцы. Завидев ее, они прервали разговор и, молча, созерцали на труды и приготовления.

– Хорошо, – сказал один из них, – мы тебя позовем, а сейчас иди и готовь сыну купель. Сначала его надо обмыть, как следует.

– А где я..? – хотела снова спросить Мария.

– Найдешь все там же, иди, – махнул рукой старик, и женщина удалилась.

Она походила вокруг домов и вскоре нашла то, о чем они говорили.

Это действительно была водяная купель. В глубине был колодец, из которого доставали воду, а из камней, подходящих к самой печи, был сложен небольшой чан, куда можно было влезать и мыться.

Нужно было только подогреть воду и растопить печь, чтобы стало немного теплее, чем Мария и занялась.

Мальчик же, окруженный с обеих сторон стариками, сидел прямо на полу и спокойно слушал их разговоры.

– Ты млад и юн, – говорил один из старцев, которого звали Иосиф, – но ты достойный сын своего народа. Ты превзойдешь всю его боль, окунешь себя в нее и доподлинно поймешь, что ему надо, дабы жить лучше и достойнее.

Тут уже второй, имя которого было Салеф, говорил другое:

– Ты жалок и низок, как и твой народ. Ты не можешь стать в его главе и уподобитъ себя богу или кем-то еще выше. Что думаешь по всему этому?

Мальчик немного задумался, а потом сказал:

– Думаю, вы правы оба. Только вам, – обратился он к Салефу, – недостает еще чего-то, пока не знаю.

– Хорошо, – покивали головами старики, и Иосиф обратился снова.

– Что ты скажешь, если народ попросит тебя быть их богом. Как поступишь и не осквернишь ли их веру этим?

И следом последовал второй вопрос от Салефа.

– А что ты скажешь, если сила геенна падет тебе на руки, и ты обложишь ею весь свет людской. Не уподобишься ли господу своему в своем лице или сможешь противостоять сему заверению? Отвечай.

– Я не могу так быстро, – покачал головой мальчик, – мне надо время подумать.

– Хорошо, думай, – согласились старики и, скрестив на груди руки, начали ждать.

Мальчик поразмыслил и спустя минут десять ответил:

– Скажу вам, Салеф. Вопрос не в том, чтобы сила геенна оказалась в руках. Важно ею правильно употреблять. А, теперь, отвечу вам, Иосиф. Сила божья не в завете людском, а в понимании жизни нашей. Это и есть удел бога.

– Хорошо, – похвалили оба старика.

– А теперь, ответь вот на что, – обратился к нему Салеф, – как ты считаешь: кто должен подобать богу, явившемуся на небесах – люд смиренный и простой или люд, облаченный волей правления?

– Отвечу, – сказал быстро мальчик, – уподобать и вверять богу должны все, а не будет этого – не спасет землю нашу боле ничего.

– Хорошо, – ответил. Иосиф, – а как распознать люд такой и такой, если он не влачит одежды оного смысла? Что скажешь?

– Скажу просто. Честен – тот и будет прост, богат же этим не будет, – поспешил сделать вывод ученик.

– Э, нет, – ответил старик, – торопишься отвечать, подумай.