Кафа пролистала блокнот. Многие страницы склеились от воды, но непохоже, чтобы на них было много записей.

– Что это значит? – спросила она. – Бенедикте приехала брать у Рейсса интервью, но ничего не получилось? – Кафа хотела отложить блокнот, когда из него выпал сложенный листок бумаги. Внизу было написано одно слово.

– Чернобыль? – прочитала она с удивлением.

– Тебе это о чем-то говорит?

– Вообще да… Всего несколько часов назад я говорила с начальницей Рикарда Рейсса. Она рассказала мне о старом могильнике со взрывчаткой недалеко от стройки, где работал Рейсс. Захоронение назвали «Чернобыль», потому что там были сожжены и закопаны трупы животных, зараженные радиацией, пришедшей в результате атомного взрыва в Советском Союзе.

Кафа аккуратно развернула бумагу. В ней что-то было. На старой, пожелтевшей и в разводах фотографии был запечатлен кирпичный дом в саду на отлогом склоне. Внизу извилистым шрифтом было подписано: «Вилла Равнли».

– Вот за чем охотилась Бенедикте, – вырвалось у Фредрика. – Она спрашивала меня об этом названии в тот вечер в Акерсхюсе. Равнли. Я думал это какое-то место, фамилия, или еще что… А оказывается, это вилла?

– Почему она решила, что это название тебе знакомо?

– Она сказала что-то о моем отце, считала, что он…

– Кен Бейер?

Фредрик удивленно взглянул на Кафу.

– Я разве тебе о нем рассказывал?

Она показала на бумажку. Под строкой с надписью «Чернобыль» был нарисован треугольник. В его центре яркими буквами написано «Организация». Но больше всего внимание Кафы привлекло написанное в одном из углов треугольника: «Кен Бейер».

Что же вообще Бенедикте сказала Фредрику, подойдя к нему тогда во время ужина? Она явно пыталась составить общую картину из имеющегося у нее материала. Военный проект во времена холодной войны. И в ее работе над ним всплыло имя его отца.

– Твою мать, – бормотал Фредрик, читая надпись в другом углу треугольника.

– Номан Мохаммед? – Он покосился на Кафу. – Кто это такой?

– Бог его знает, – быстро ответила коллега.

Если бы Фредрик пристальнее наблюдал за ней, то увидел бы, как у нее побелели костяшки пальцев – так крепко она сжимала в руках бумагу.

Проселочная дорога где-то на юге страны в начале восьмидесятых. Она пересекает участок, посреди которого стоит старый сарай. За его стеной прячутся два мальчика, лет двенадцати-тринадцати. Перешептываются. Выглядывают из-за угла. Один из них – Рикард, смышленый и бойкий на язык парень из класса «B», как правило, ухитряющийся избегать наказания за коллективные проступки. Второй – Спичка. Такое ему дали прозвище. Можно было бы предположить, что это из-за его рыжих волос, но на самом деле причиной тому стала его крайняя вспыльчивость. Отец Спички – нефтяник и дома постоянно выпивал. Мать мальчика частенько била сына, пока тот не подрос и не ответил тем же. Спичка на голову выше Рикарда и намного сильнее. Теперь матери приходилось довольствоваться малым – она лишь разражалась бранью на своего отпрыска.

Идущий по проселку и приближающийся к сараю мальчик знает, что ему уготовано. Поэтому с силой сжимает предмет в руке. Он знает, что они стоят там, чтобы никто их не увидел. Это единственный путь из школы, поэтому они и поджидают его там.

Он не знает одного – почему они выбрали именно его. Зачем они затаскивают его в школьный туалет и ссут ему в рюкзак? Почему именно его называют сукой и выпендрежником и врут учителям, что просто шутят, а потом локтем бьют ему по почкам. Отец мальчика тоже нефтяник. Но он инженер, не пьет и купил семье хороший дом и дорогую одежду.

Значит, он все-таки все понимает. Так же, как и то, что как только он завернет за угол, они на него нападут. Мальчик большим пальцем проводит по острой игле циркуля.