«Храбрый мальчик, – подумал я, глядя вслед удивляющемуся болгарскому царевичу. – Воистину, тяжелые времена рождают сильных и благородных людей».

Прошло почти полтора года с тех самых пор, как я стал верховным архонтом Мистры. Император наделил меня самыми широкими полномочиями и очень многие теперь старались заручиться моей дружбой и поддержкой. Впрочем, власть и титулы были для меня словно пыль, а лесть придворных – подобна жужжанию мух.

Я знал, что могу быть полезен на том посту, куда определил меня император и исправно исполнял свои обязанности. Я сумел побороть многоначалие и практически под корень уничтожил мздоимство, справился с голодом после страшной засухи и локализовал начавшуюся было эпидемию чумы. Предстояло сделать еще многое, но время поджимало – война, затеянная Константином Палеологом на Балканах, эхом отзывалась и здесь, в далеком от суеты большого мира, городе морейских деспотов.

Почти каждый день я принимал у себя иностранных послов. Со всем смирением, дарованным мне небесами, я выслушивал их требования, просьбы, а иногда и угрозы. Все эти люди прибывали в Мистру лишь с единственной целью – узнать о дальнейших планах царевича Константина.

Впрочем, я сам оставался в неведении относительно того, как далеко может зайти мой господин в своей отчаянной борьбе. Однако пока его войскам улыбается удача, нет причин полагать, что он остановит свои завоевания.

После года беспрерывных боев Константин Палеолог сумел объединить под своей властью всю Центральную Грецию – от Коринфского перешейка до самых Афин. Тем временем Иоанн Кантакузен, выступил против карательного корпуса османов, направленного на подавление греческого мятежа. В нескольких битвах он наголову разбил турецкие войска и занял ряд крепостей, одну из которых, благодарные местные жители даже переименовали в его честь.

Очень скоро слухи об успехах Константина Палеолога достигли и Рима. Папа Евгений вновь призвал всех христиан объединиться против неверных и даже попытался организовать новый крестовый поход, однако в памяти европейцев трагедия под Варной была еще слишком свежа и интереса к новому предприятию никто так и не проявил.

И все-таки триумф Константина в Греции был одобрен далеко не всеми. Венецианцы, почувствовавшие серьезную угрозу своим торговым интересам, потребовали от царевича немедленно остановить боевые действия. В случае отказа республика Святого Марка грозила разорвать дипломатические отношения с Мореей и Константинополем. Однако Константин оставил все эти угрозы без ответа, чем привел венецианских послов в еще большее бешенство.

Назревающий конфликт мог зайти очень далеко. В конце концов, за его разрешение пришлось взяться мне. Используя все свои связи при венецианском дворе, я добился приезда в Мистру герцога Антонио Диедо, который являлся личным представителем дожа[15]. Когда мы остались наедине, он начал говорить напрямик:

– Между Венецией и Константинополем слишком много противоречий. И разрешить их в короткие сроки будет очень сложно. Но правитель Венеции не желает враждовать ни с императором ромеев, ни с его братом и хочет поскорее укрепить связь между нашими державами.

– Видит бог, – сказал я, – мы все желаем того же. Но каким образом это можно сделать?

Итальянец с недоверием покосился на Алексея, моего секретаря, а затем произнес:

– Нам хорошо известно, что правитель Мореи Константин Палеолог не так давно потерял супругу. Это трагическое происшествие… Однако царевич еще достаточно молод, и быть может, в новом браке он найдет утешение, которого ему так не доставало все эти годы?