Нет, только не это! Александру Павловну ни в коем случае не нужно впутывать в это сомнительное дело!

В глубине души Надежда Николаевна понимала, что у нее есть по крайней мере две причины не отдавать полиции записную книжку неизвестного.

Во-первых, отдав книжку, она не столько впутает в это дело Александру Павловну, сколько впутается сама. Нет, Надежда не так уж и боялась попасть в поле зрения полиции, хотя проблем не миновать. Но прежде всего ее спросят, кто она такая и что делает в чужом доме? «А почему вы живете здесь без регистрации? А у вас есть письменное разрешение от хозяйки дома тут жить?» В общем, Надежда замучается объяснять, а полицейские ей все равно не поверят.

К тому же, если она пойдет в полицию, эта история, скорее всего, дойдет до Сан Саныча, и он будет, мягко говоря, недоволен. Ведь Надежда клятвенно заверяла мужа, что будет держаться как можно дальше от любых криминальных расследований…

Вторая причина заключалась в том, что Надежде просто не хотелось никому отдавать эту книжку. Она жаждала сама с ней поработать и выяснить все тайны, которые могли прятаться под черной коленкоровой обложкой.

Собственно говоря, Надежде нужно было варить повидло. Не зря же она ходила за сахаром? И вообще, слива перестаивала: еще немного – и испортится, хоть и сварена. Однако охота пуще неволи. Едва вернувшись домой и даже не разобрав сумку, Надежда схватила записную книжку и открыла ее на первой странице, где в верхнем правом углу были аккуратно выведены всего две буквы – «В» и «Ю».

Сама Надежда Николаевна на первых страницах своих записных книжек указывала собственное имя, чтобы таким незамысловатым способом пометить книжку, – на тот случай, если она, например, потеряется. Логично было предположить, что владелец черной книжки поступил так же и что буквы «В» и «Ю» – это его инициалы. Однако, поскольку все записи в книжке оказались зашифрованы, опять же логично было предположить, что и инициалы владельца записаны зеркальным шифром. То есть букву «В», третью букву русского алфавита, нужно было заменить третьей с конца буквой, то есть «Э». А букву «Ю», вторую с конца, – второй с начала буквой «Б». Значит, если рассуждения Надежды верны, инициалы владельца книжки – Э. Б.

Прямо скажем, не самые распространенные инициалы.

Надежда стала перебирать мужские имена, начинающиеся на «Э». Эльдар, Эмиль, Эдгар, Эдуард, Эраст… все какие-то редкие, не слишком популярные. Еще вспомнились средневековый мыслитель Эразм Роттердамский, погибший молодым французский математик Эварист Галуа и рок-идол Элвис Пресли.

Женских имен на букву «Э» было не в пример больше – тут тебе и Эльза, и Эвелина, и Эльвира, и Эмма, и Эмилия, и Эва, и Элеонора, и Элли…

Ну а уж фамилий, начинающихся на «Б», вообще пруд пруди: Борисов, Бабушкин, Бродский… да нет смысла и пытаться все перечислить.

Тут в душе Надежды шевельнулся червячок сомнения. Наверняка инициалы погибшего облегчили бы полиции установление его личности. В такой ситуации скрывать записную книжку было недопустимо.

Вместе с первым зашевелился и второй червячок, напоминавший ей о переспелой сливе и недоваренном повидле, и душа Надежды стала похожа на подгнившее яблоко.

Но она с ходу отбросила эти неприятные мысли, а чтобы не возвращаться к ним, принялась расшифровывать другую запись.

Первое слово на следующей странице звучало совсем нечленораздельно – МФЧЙЯ. Однако, применив зеркальный шифр, Надежда получила вполне обычное и ожидаемое слово «улица». Значит, здесь тоже записан какой-то адрес. Правда, перед этим адресом не указана фамилия того, кто по этому адресу живет. Ну, так может хозяин книжки хорошо знал этого человека, и записывать его фамилию не было смысла?