«Подполковник Володя»[34] сказал, что сотрудники «Альфы» ни одного выстрела по зданию не сделали и что для переговоров их сюда никто не присылал. Далее он пояснил, что офицеры подразделения, не желая проливать кровь, приняли решение покончить с противостоянием мирным путём. Если находящиеся в Белом доме добровольно сдадут оружие, им гарантируется неприкосновенность и выход в город.

Переговоры длились недолго, после чего решение о сдаче «Альфе», во избежание дальнейшего кровопролития, было принято руководством Верховного Совета.

О последних минутах жизни Геннадия рассказывает Юрий Николаевич Торшин:

– Опустив солдата, я стал звать на помощь. Подбежали ещё солдатики, забрали своего раненого и потащили. Гена простонал: «Юрий Николаевич, меня зацепило…» А я не могу понять, куда его зацепило, пуля-то зашла в левую сторону под бронежилет. Прожил он ещё несколько минут, попросил: «Сделайте мне укол». Я достал промедол, потом второй… Больше Гена ничего не говорил – не мог… Я попытался взвалить его на себя – как это, знаете, происходит в кино, когда раненый боец висит на плече у своего товарища, а тот бодро бежит по полю. Какая чушь! Это не так-то просто. Сфера, бронежилет, боезапас… Гену я взял под руки, а автомат тащил волоком. Подбежали солдаты, которые уже отнесли своего товарища, и помогли мне донести Гену метров тридцать-пятьдесят до БМП. В БМП открыли задние створки люков и через них затащили Сергеева. Я сел рядом. Машина газанула к месту скопления скорых. Ряд карет как раз базировался в районе спортивного магазина «Олимп». Гена смотрел на меня и ничего не говорил. Я думал, у него болевой шок, стал растирать ему уши.

Когда БМП подъехала к карете скорой помощи, Гену перегрузили на носилки, и я спросил у врача или медсестры: «Скажите, а куда вы его повезёте? Чтобы знать, в какой госпиталь или больницу». Они отвечают: «В морг, погиб ваш товарищ». Гена фактически умер у меня на руках, а я даже не понял, что произошло.

Услышав сообщение по телевидению «один ранен, один убит», Лена замерла от ужаса. «Не дай Бог, Генка…»

«4 октября. Понедельник. Успокаиваю себя, что он обязательно придёт, расскажет, что же там случилось. Не пришёл. Подумала, что он задерживается на задании, что вот-вот должен вернуться. Сашок тянет меня к бабушке Рае, а я не могу идти, говорю, что папа сейчас придёт с работы, ему надо отдохнуть. Прошла ночь».

На другой день Лена с утра увела сына гулять, но домой её тянуло непреодолимо. Вернулись. Во второй половине дня раздался звонок в дверь.

«Ноги не идут, открывать совершенно не хочется, – вновь переживает те страшные минуты Лена. – Открыла. Стоят друзья Гены, коллеги – Толик Данилин, Алексей Кузин, Александр Голембевский.

В глаза не смотрят, молчат. Гены среди них не было. Помню, я подумала: «Что же случилось?» Толик: «Лена, крепись». Больше ни слова. Сначала до меня не дошло, что нечто ужасное случилось именно со мной, именно в моей семье. «Вы сразу скажите, ранен или убит?!» В ответ только одно слово: «Крепись».

Руки сразу задрожали, стало холодно и невыносимо тоскливо. «Он раненого спасал?» – «Да». Слёз не было. Поначалу. Ребята очень переживали, особенно Толик. Геннадий вместе с ним в Академии ФСБ учился. Потом всё было как в страшном сне. Звонки родственникам, родителям, ожидание чьего-то приезда».

Сестра Ольга не отходила от Лены три дня, за что она впоследствии была ей очень благодарна.

«6 октября. Среда. Приехали Александр Репин, Александр Михайлов и Юрий Торшин – старший офицер, который выносил потом Гену из-под огня. Он и рассказал, как погиб муж. Привезли Генины вещи, обручальное кольцо, наручные часы, которые остановились в минуту его гибели: 14.20».