Вступление к книге прот. Льва Лебедева «Крещение Руси». Москва, 2003.С.4.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.69.

Смотрите главу № 8 «Язычество древних славян», стр 82–92.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.17.

«Общественные науки, на современном этапе их развития, характеризуются значительной неопределенностью методологических подходов. В этом контексте религиоведение, как сравнительно молодая отрасль гуманитарного знания, испытывает, возможно, наибольшие трудности. Являясь наукой синтетической и междисциплинарной, религиоведение, с одной стороны, пользуется методологией истории, этнографии и языкознания, с другой – стремится к выработке собственного методологического аппарата» (А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.9.)

Смотрите главу № 5 «Историческая наука сегодня», стр 40–52.

«У гуманитарных наук есть свои методы. И этими методами могут исследоваться даже сны и фантазии, параноидальные порождения и стихи, музыка и мифы. Научность исследования определяется не его тематическим полем, а методом. Что и признается (и нормируется) Государственным образовательным стандартом по специальности 020500 «Теология», утвержденном приказом № 686 Министерства образования Российской федерации от 02.03.2000: «Теология – это комплекс наук, которые изучают историю вероучений и институциональных форм религиозной жизни, религиозное культурное наследие (религиозное искусство, памятники религиозной письменности, религиозное образование и научно-исследовательскую деятельность), традиционное для религии право, археологические памятники истории религий, историю и современное состояние взаимоотношений между различными религиозными учениями и религиозным организациями. Изучение теологии в системе высшего профессионального образования носит светский характер»… Отличие теологии от религиоведения состоит в том, что теология призвана реконструировать внутренний смысл религиозного текста – так, как он переживается адептами (автором и читателями) внутри данной религиозной традиции, а не анализировать его с точки зрения современной (и сиюминутно-ангажированной) «психологии религии» или «социологии религии». Все методы современной теологии не имеют отличий от тех методов, что используются в других гуманитарных науках. Собственно, гуманитарные науки – от археологии до психологии – не занимаются ничем иным, как устанавливают смысл текстов, учат людей понимать друг друга. Установление авторства текста, обстоятельств и причин его возникновения, способы его фиксации, транслирования, особенности восприятия разными кругами читателей, реконструкция его внутренней логики и смысла (в том числе через обнаружение «зон очевидностей», идеологем и стереотипов, некритично воспринимаемы самим автором из взрастившей его культуры и субкультуры)…» (Диакон Андрей Кураев. Диспут с атеистом. Издание Сретенского монастыря. Москва. 2007 г. С. 27–30.)

Вот краткая выдержка из Философского Энциклопедического Словаря. Москва. «Советская энциклопедия», 1983 г. С.468.: «Основной вопрос философии – вопрос об отношении сознания к бытию, духовного к материальному вообще… Историческая ограниченность домарксовского материализма сказывалась и в решении им Основного вопроса философии. Эта ограниченность была преодолена лишь философией марксизма, которая понимает духовное как специфический продукт развития материи… «Если материализм вообще объясняет сознание из бытия, а не обратно, то в применении к общественной жизни человечества материализм требовал объяснения общественного сознания из общественного бытия» (Ленин В. И., ПСС, т.26, с. 55–56)». Именно в этом русле, т. е. русле философии марксизма-ленинизма и делаются сегодня учеными-историками религиоведческие оценки исследуемого нами исторического события. Подробно об этом речь пойдет в главах «Мифы, рожденные советской исторической наукой» и «Историческая наука сегодня».

Спекторский Е. Своеобразие Крещения Руси. Святой Креститель. Зарубежная Россия и Св. Владимир. М., 2000. С. 146–147.

Алексей Зайцев. Соль земли. К вопросу о причинах трагедии русского православия в XX в.:

Там же.

Диакон А. Кураев. «О нашем поражении». Паломник, 2003. С.643.

Там же.

Там же.

Филарета, митрополита Московского и Коломенского. Творения. Издательство «Отчий дом». 1994 г. С.363.

Там же.

Свт. Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 651.667.

Диакон А. Кураев. «О нашем поражении». Паломник, 2003. С.636.

Свт. Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 651.667.

Алексей Зайцев. Соль земли. К вопросу о причинах трагедии русского православия в XX в.:

«В психике Петра отрицательный момент оттолкновения от старорусского московского благочестия был закреплен ужасными впечатлениями детства. Стрелецкий бунт 1682 г., облеченный в форму наступательного, дерзкого крестового похода на Кремль старообрядческих вождей, в то время как на глазах у Петра были зверски растерзаны его два родных дяди, Алексей и Иван Нарышкины, оставил в Петре полуребенке, вместе с болезненным конвульсивным тиком лица, на всю его жизнь и глубокое духовное отвращение к звериному лику дикого, темного, невежественного и ничуть не христианского, древле-московского фанатизма. Это в совести Петра оправдывало его дерзновенное наступление на такой темный лик под знаменем просвещенного наукой и опытом западного христианского гуманизма и идеализма. Одна крайность оправдывала другую. Раздражавший Петра темный лик доморощенного московского благочестия преследовал его неотвязно в самом интимном кругу семейного очага. Первая жена Петра, Евдокия Федоровна Лопухина, на которой женили молодого Петра помимо его собственной инициативы, была центром вьющегося клубка темного суеверного святошества в виде странников, юродивых, кликуш. Это было прямым вызовом Петру бежать из дома, как из жалящего осиного гнезда. Куда? Путь сам собою был ясен: в немецкую слободу. Там Петр наслаждался опьянявшим его и чарующим воздухом западного «просвещения.» Там, помимо романических привязанностей, создавались и дружеские деловые привязанности. Как, например, к швейцарцу Францу Лефорту.

Вообще все интеллигенты немецкой слободы стали для Петра профессорами этого для него «западного университета.» Тут Петр встретил и коллегиальную форму церковно-приходского самоуправления протестантских общин немецкой слободы и узнал от протестантов и об их общих конституциях церкви в разных странах Западной Европы… Естественно предполагать, что уже с этого момента Петр замыслил применить протестантский примат государственной власти у себя дома. Но канонической формы его ни с кем еще не решался обсудить. Прошло целое десятилетие, пока он присмотрел себе компетентного единомышленника в лице киевлянина Феофана Прокоповича… Протестантская система примата государства не только гармонировала с усвоенным Петром государственно-правовым мировоззрением в духе естественного права, но и прямо требовалась последним…» (А. В. Карташев. «Очерки по истории Русской Церкви». Т.2. )

Православная Энциклопедия. Том РПЦ. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2000 г. С. 109–110.

Выступление Патриарха Кирилла в прямом эфире телеканала «Интер», от 28 июля. Православный еженедельник «Седмица», № 29–30 за 2009 г. С.21.

А. В. Карташев. «Очерки по истории Русской Церкви». Т.2.:

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церков и время», № 1 (30) 2005 г. С.201.

Там же.

«В 1825 году в России насчитывалось около 25 тыс. храмов и 449 соборов, а также 785 молитвенных домов и часовен. При них состояло до 111 тыс. лиц белого духовенства (протоиереев, священников, диаконов и причетников, численность которых, кстати, превышала 63 тыс. человек). В 1860 году церквей было уже 37675, а часовен и молитвенных домов – 12486. Разумеется, возросла и численность белого духовенства, почти достигнув 114 тыс. человек. Увеличилось и число монастырей: за годы царствования Николая I было вновь открыто 43 обители». (С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С.215.)

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С. 201–206.

Там же.

Архиепископ Василий (Кривошеин). Вероучительные документы Православной Церкви. V. Оценка «исповеданий веры». Катехизис Митрополита Филарета (Дроздова): http://www.holytrinitymission.org/books/russian/simvolicheskie_teksty.htm#_Toc31367076

«Наиболее выпукло это проявилось в отношении к старообрядцам. Старообрядческая традиция и поныне воспринимает Николая I, как «миссионера на царском троне», якобы занимавшимся совращением староверов в единоверие больше, чем государственными делами. Совращение характеризуется как принудительное, насильственное, разорительное и губительное для всей страны. Действительно, 10 мая 1827 года закон запретил старообрядческим священникам переезжать с места на место (для совершения духовных треб). 8 ноября 1827 года появилось новое высочайшее определение: новых попов на Рогожское кладбище в Москве «отнюдь не принимать». В январе 1836 года распоряжение ко всем старообрядческим обществам России было повторено. Через год, в январе 1837 года, были разгромлены Иргизские старообрядческие монастыри. При Николае I старообрядцам запретили записываться в купцы, подвергли их рекрутской очереди и телесным наказаниям. Это касалось всех старообрядцев без исключения. «Целые старообрядческие селения были отданы под «полицейский надзор». (С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С. 213–214.)

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С.218.

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С.202.

Здесь мы подходим к центральному пункту имперской идеологии: «Заявление о том, что империя «священна», что она «так же как и Церковь, своими таинственными… способами призвана вести людей к Царству Небесному», решительно выводит нас из рамок христианского мировоззрения. Это совершенно языческая идеология… С христианской точки зрения такая постановка вопроса совершенно неприемлема, ибо тем самым мы вводим некое «второе божество» – которое и делает империю «по-своему» (то есть иным образом) священной». (Игум. Петр (Мещеринов), «О ценностях имперских, либеральных и других». )

Игумен Петр (Мещеринов). «О ценностях имперских, либеральных и других».

Выступление Патриарха Кирилла в прямом эфире телеканала «Интер», от 28 июля. Православный еженедельник «Седмица», № 29–30 за 2009 г. С.21.

Речь идет о неоднозначной ситуации, возникшей с отменой крепостного права. В среде современных исследователей истории России существует вполне обоснованное мнение о том, что такая необходимая, но неудачно проведенная реформа по отмене крепостного права явилась одним из главных факторов обнищания крестьян и, как следствие, наводнения городов дешевой рабочей силой, что, в свою очередь, способствовало быстрому росту рабочего класса, который и стал, в скором времени, основным отрядом будущей революции. Впрочем, о неудачах крестьянской реформы начали говорить уже в конце 19-го – начале 20-го века: «Недостаточность наделов и непомерно высокие повинности – вот два основных факта, из-за которых крестьянская реформа 1861 г. в экономическом отношении не оправдала надежд, на нее возлагавшихся. При наделении крестьян землей общераспространенным явлением было предоставление крестьянам худших по качеству земель, нарезывание их в разных местах и длинными, узкими полосами, иногда без всякого прогона для скота. При недостаточности наделов крестьяне вынуждены прибегать к аренде владельческих земель и к расширению пашни на счет выгонов и лугов, влекущему за собой сокращение скотоводства и уменьшение удобрения. Нуждаясь в выгонах, крестьяне арендуют их у владельцев, причем, как и вообще при крестьянской аренде, преобладает система отработков, лишающая крестьян возможности надлежащим образом возделывать свою надельную землю и затрудняющая улучшение как помещичьего, так и крестьянского хозяйства. Невыгодно отразился на крестьянах и переход от натурального хозяйства к денежному, который во многих местностях, особенно в центральных, с падением крепостного права, проведением железных дорог, увеличением денежных платежей совершился довольно быстро. Потребности деревни теперь не удовлетворяются уже почти всецело продуктами собственного хозяйства… Тяжелое экономическое положение, обусловленное совокупностью всех этих причин, выражается в быстром увеличении числа крестьян безлошадных, бесскотных и даже бездомных, бросивших или сдающих свои наделы. (Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. Статья «Крестьяне». Электронная версия. ООО «ИДДК», 2002 г.)

Свт. Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 73.

Свт. Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 77.

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С.225.

Прот. Философ Орнатский. О православии русского народа // Ф.М. Достоевский и Православие. М., 1997, с.57.

Алексей Зайцев. Соль земли. К вопросу о причинах трагедии русского православия в XX в.:

Свт. Феофан Затворник. «Письма о христианской жизни». Москва, 1997 г. С.138.

Свт. Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 20. 2

Игумен Иларион (Алфеев). «Православное богословие на рубеже столетий». Глава «Проблемы духовной школы на рубеже XIX и XX веков: Свидетельства очевидцев»:

С. Л. Фирсов. «Религиозная политика и народное благочестие в России (1825–1861)». Журнал «Церковь и время», № 1 (30) 2005 г. С. 219–222.

Так, в своих записках «О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви», святитель Игнатий, в частности, предлагает такие меры по улучшению духовного образования в России:

– Пересмотр и исправление Исповеданий веры и богословских учебных пособий, написанных в последние два столетия: «Пересмотреть катехизисы и богословие и пополнить, дав им характер православно-восточный, подобный характеру богослужения Православной Церкви».

– Проведение реформы духовного образования: «Составить устав для духовных учебных заведений, применительно к уставу монастырей, чтоб жизнь воспитанников была практически и строго христианская, чтоб они приобретали твердые навыки в благочестии». (Алексей Зайцев. Соль земли. К вопросу о причинах трагедии русского православия в XX в: )

Епископ Игнатий (Брянчанинов). «Собрание сочинений». Том 7. «Избранные Письма». Переиздание Спасо-Преображенского Мгарского монастыря. Полтавская епархия, 2001. С. 22.

Алексей Зайцев. Соль земли. К вопросу о причинах трагедии русского православия в XX в:

Православная Энциклопедия. Том РПЦ. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2000 г. С.129.

Игумен Иларион (Алфеев). «Православное богословие на рубеже столетий». Глава «Проблемы духовной школы на рубеже XIX и XX веков: Свидетельства очевидцев»:

Там же.

Диакон А. Кураев. «О нашем поражении». Паломник, 2003. С.639.

Там же.

«Пятилетний план «Союза воинствующих безбожников» (1930–1934), поставившего своей целью искоренение религий в нашей стране, провалился: перепись 1937 г., в которую включен был и вопрос о религиозных убеждениях, обнаружила, что 2/3 сельского населения, составлявшего тогда большинство, и 1/3 городского продолжают считать себя верующими». (Православная Энциклопедия. Том РПЦ. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2000 г. С.149)

Митрополит Вениамин (Федченков). Россия между верой и неверием. АНО «Развитие духовности, культуры и науки. Москва, 2003 г. С. 224–227, 238–239.

«…происходит это во многом от того, что где-то глубоко у нас «сидит» мысль, что – империя большая, мы в ней ничего не значим, от нас ничего не зависит, сегодня мы – здесь, завтра – неизвестно где, за нас всё решат, всё сделают, и поэтому нам ничего не остаётся, как «пользоваться ситуацией». Имперская идеология приводит таким образом к тотальной безответственности. Действительно, империя сама о себе заботится; в имперской системе жизни мы – не самостоятельные ответственные личности, от которых, собственно, всё в обществе и зависит, а винтики самодовлеющего имперского механизма, которого лозунг – «незаменимых нет»… Поэтому у нас – коррупция, отсутствие гражданского общества, поэтому мы, православные, не можем, не умеем отстоять свои позиции в нашей собственной стране. Из истории мы видим, что одной из причин падения всех империй является ситуация, когда империя начинала существовать сама по себе, а люди, живущие в ней – сами по себе; это всегда приводило к внутреннему разложению общественного организма» (Игум. Петр (Мещеринов), «Вл. Соловьёв и национальный вопрос». ).

Диакон А. Кураев. «О нашем поражении». Паломник, 2003. С. 640–641.

Православная Энциклопедия. Том РПЦ. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2000 г. С. 139–141.

Там же.

Там же.

«Мы уже писали о тяжелом положении крестьян, возникшем после земельной отмены крепостного права. К сожалению, положение рабочих не было лучше крестьянского: «…рабочий, не имея иных средств к жизни, кроме своей мускульной силы, должен во что бы то ни стало продать ее; каждый день безработицы обозначает безвозвратную потерю заработной платы, на которую мог бы жить рабочий. Он не может изъять с рынка предложение своего труда при уменьшении спроса на него и часто вынужден продавать свои услуги за самую низкую цену, лишь бы иметь какой-нибудь заработок, который поддержал бы его существование. С особенной силой указанные обстоятельства действовали и действуют в отношении работающих по найму женщин и детей, которые уже в силу своей природной слабости могут оказывать меньшее сопротивление чрезмерной эксплуатации со стороны предпринимателей…

Другой недостаток положения рабочих заключается в продолжительности рабочего времени. В тех странах, в которых не развито фабричное законодательство – а в первой половине XIX в. таково было положение вещей во всей Европе, – р. день наемных рабочих отличается чрезвычайной длиной. Взрослые работали, а иногда работают и теперь до 14–15 час., даже до 16–18 час. в сутки; наряду с ними были заняты дети, подростки и женщины. Громадный вред здоровью рабочих наносится также ночным трудом… И в условиях самого процесса наемного труда существует многое, что вредно отражается на рабочих; сюда относится, главным образом, негигиеничность обстановки и опасность работ. Недостаточное кубическое содержание воздуха в рабочих помещениях, спертый воздух при плохой вентиляции, различные виды пыли, газов, паров, выделяемых в процессе производства, пагубно влияют на легкие и вообще на организм рабочих (на свинцовых, ртутных, спичечных фабриках и многих др.)…

В сфере потребительного хозяйства наемных рабочих встречается также немало темных сторон. Рабочие, предоставляя свой труд в распоряжение нанимателя, тем самым вынуждены жить в том месте, где последний пожелает применить их труд. Часто рабочие скопляются в местах работы в таком числе, что встречают серьезные затруднения в нахождении жилищ для себя и для своих семейств. Отсюда рождается жилищный вопрос. Ряд исследователей в Западной Европе и у нас в России показал, что рабочие классы живут по большей части в очень плохой, с гигиенической точки зрения, обстановке. Это ведет к слабости их организма, к распространенности между ними эпидемий и усиленной смертности, нередко превышающей вдвое и даже более смертность зажиточных классов населения. Естественно также, что р., не находя в домашней обстановке душевного и физического покоя, ищет его где-нибудь вне дома…

Указанные темные стороны в материальном положении рабочих классов отражаются неблагоприятно и на духовной стороне их жизни. Продолжительный р. день, ночной труд, изнурительные работы не дают возможности посвящать некоторое время умственному развитию, чтению… Особенно печально это отзывается на молодом поколении, работающем в промышленных заведениях; оно не имеет возможности регулярно посещать школу или посещает ее усталым от работы, не занимается домашним чтением и таким образом вырастает невежественным и грубым. Совместная работа двух полов при отсутствии культурных удовольствий портит нравы, создает кратковременные связи, в результате которых являются дети, лишенные семейной обстановки или даже бросаемые на произвол судьбы. Наконец, указанные условия труда влияют разлагающим образом на семью, которая теряет влияние на нравственное объединение и развитие ее членов…» (Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. Статья «Рабочий вопрос». Электронная версия. ООО «ИДДК», 2002 г.)

Размышления над причинами революции в России. Опыт восемнадцатого столетия. проф. Андрей Зубов.:

обоснованно – по мнению автора цитаты А.В. Карпова.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 18–19.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Глава 9. Великий князь Владимир:

А.В. Карпов. Язычество, христианство, двоеверие. Алетейя. СПб., 2008. С.19

Там же. – С.19.

«Чаадаева принято называть первым западником, и с него именно начинать историю западничества. Первым назвать его можно только в непрямом смысле, – в его поколении все были западниками, часто просто западными людьми. И западником он был своеобразным. Это было религиозное западничество. Магистраль же русского западничества уходит уже и в те годы в атеизм, в «реализм» и позитивизм… Образ Чаадаева до сих пор остается неясным. И самое неясное в нем, это – его религиозность. В своих дружеских письмах он был, во всяком случае, достаточно откровенен. Но даже здесь он остается только блестящим совопросником, остроумным и острословным. У этого апологета Римской теократии в мировоззрении всего меньше именно церковности. Он остается мечтателем-нелюдимом, каких много было именно в Александровское время, среди масонов и пиетистов. Он идеолог, не церковник. Отсюда какая-то странная прозрачность его историософических схем. Само христианство ссыхается у него в новую идею…» (Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Часть 2. На пути к катастрофе.: )

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.19.

Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Часть 2. На пути к катастрофе:

Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. Статья «Филарет, богослов». Электронная версия. ООО «ИДДК», 2002 г.

Православная Энциклопедия. Том РПЦ. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2000 г. С.448.

Митр. Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. М., 1995. Кн. 2. С.24.

Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Часть 2. На пути к катастрофе:

Там же.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 21–22.

Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. Статья «Костомаров Николай Иванович». Электронная версия. ООО «ИДДК», 2002 г.

Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Часть 2. На пути к катастрофе:

Н.М. Никольский. История Русской Церкви. Издательство политической литературы. Москва, 1988 г. С.21.

Православная Энциклопедия. Том 11, (Ге-Го). Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2006 г. С. 719–721.

В своей критике Голубинский дошел до того, что: «…подверг сомнению подробности летописных рассказов о Крещении блгв. вел. кнг. Ольги, о Крещении Руси блгв. вел. Кн. Владимиром (Василием) Святославичем, считал христианином вел. кн. Игоря…Голубинский высоко оценивал роль имп. Петра Первого Алексеевича и его реформ в жизни Церкви, не находя принципиальных недостатков в синодальной системе…Он являлся сторонником гос. управления Церковью, сохранения Святейшего Синода во главе с обер-прокурором, не одобрял восстановления Патриаршества…Полагал, что утверждение архиереев в должности является прерогативой светской власти… Не все его предположения и сомнения подтвердились современной исторической наукой. Иногда Голубинский проводил не вполне корректные параллели между историческими и современными ему реалиями, был излишне прямолинеен в методике и выводах, несправедливо оспаривал текстологические наблюдения предшественников…» (Православная Энциклопедия. Том 11, (Ге-Го). Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Москва, 2006 г. С. 719–721.)

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 23–26.

Там же.

Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. 1916. Т. 1.

При этом автор, конечно же, допускает, что и в советское время среди историков были ученые, которые старались как можно более объективно подойти к исследованию древней истории и религиозности. Однако в данной работе мы не будем ссылаться на эти источники в силу того, что они, во-первых, не оказали (да и не могли оказать) никакого фактического влияния на своих коллег (ученых-историков), ни на массовое сознание людей, а во-вторых, качество этих работ, как и их количество все же не позволяют расценивать их как серьезные источники в области исследования древнерусской религиозности. В этом контексте мы вынуждены согласиться с выводами д. А. Кураева, которые он сделал, в своей заочной дискуссии с академиком Рубиновым, а именно: «Что касается гуманитарной сферы, то здесь господствовали запреты и догматика, – пишет д. А. Кураев. – Работники этих сфер в основном должны были обслуживать государственную политическую идеологию и не имели никакой степени свободы… Отметим, что именно догматическая идеология и ограничение информации в этой области, по нашему глубокому убеждению, в конечном итоге и привели Советский Союз к кризису» (д. А. Кураев. Диспут с атеистом. Издание Сретенского монастыря. Москва. 2007 г. С.187).

Вот что писали по этому поводу классики марксистско-ленинской философии: «…Всяческая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных». (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т.20, с.328). Философский Энциклопедический Словарь. Москва. «Советская энциклопедия». 1983 г. С. 576. Или: «Появлению веры в сверхъестественное в немалой степени способствовали и условия общественного бытия того времени. Жизнь в эпоху палеолита была исключительно тяжелой. Буквально на каждом шагу человека подстерегали смертельные опасности. В.И. Ленин отмечал, что первобытный человек был «подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.5, с.103). В этой тяжелой борьбе он часто терпел поражение. Повышение же способности к абстрагированию приводит к тому, что человек начинает искать причины своих неудач… Отсюда и начинается религия». (Настольная книга атеиста. Издательство политической литературы. Москва. 1983 г. С. 52.)

«Христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только две формы, два различных по внешности проявления одной и той же первобытной идеологии, – писал корифей советской исторической науки академик Б. А. Рыбаков. – И язычество, и христианство в равной мере основаны на вере в сверхъестественные силы, «управляющие» миром. Живучесть христианства в значительной степени объясняется использованием в его идеологии древнего языческого представления о загробном мире, о «второй жизни» после смерти. В сочетании с очень древним дуалистическим воззрением на мир как на арену борьбы духов добра с духами зла мысль о загробном мире породила учение о таком же дуализме и «потусторонней жизни» – о существовании «рая» для добрых и «ада» для злых. Христианство в своей практике широко использовало первобытную магию: молебен о дожде (когда священник кропил поля «святой» водой) ничем не отличался от действий первобытного жреца, пытавшегося таким же магическим путем упросить небеса окропить поля настоящим дождем… Являясь эклектичным и стихийным объединением ряда древних земледельческих и скотоводческих культов, христианство по своей сущности очень близко подходило к языческим верованиям славян, германцев, кельтов, финнов и других народов. Недаром после христианизации так тесно слились местные народные верования с учением христиан.

Главное отличие христианства заключалось в том, что свой исторический путь оно проходило в условиях резко антагонистического классового рабовладельческого общества, а затем в трудной обстановке кризиса и перехода к феодализму… Христианство отличалось от язычества не своей религиозной сущностью, а только теми чертами классовой идеологии, которые наслоились за тысячу лет на примитивные верования, уходящие корнями в такую же первобытность, как и верования древних славян или их соседей…Христианские миссионеры, шедшие к славянам или германцам, не создавали ничего принципиально нового; они приносили лишь новые имена для старых богов, несколько иную обрядность и значительно более отточенную идею божественного происхождения власти и необходимости покорности ее представителям. Мировоззрение же миссионеров не отличалось от мировоззрения языческих жрецов, колдунов и знахарей…» (Б. А. Рыбаков. Христианство и язычество.: )

«В своей работе «О диалектическом и историческом материализме» И. В. Сталин указывает, что «история развития общества есть, прежде всего, история развития производства, история способов производства, сменяющих друг друга на протяжении веков, история развития производительных сил и производственных отношений людей. Значит, историческая наука, если она хочет быть действительной наукой, не может больше сводить историю общественного развития к действиям королей и полководцев, к действиям «завоевателей» и «покорителей» государств, а должна, прежде всего, заняться историей производителей материальных благ, историей трудящихся масс, историей народов. Значит, ключ к изучению законов истории общества нужно искать не в головах людей, не во взглядах и идеях общества, а в способе производства, практикуемом обществом в каждый данный исторический период, – в экономике общества. Значит, первейшей задачей исторической науки является изучение и раскрытие законов производства, законов развития производительных сил и производственных отношений, законов экономического развития общества». (Мавродин В. Древняя Русь. Москва 1946 г., 312 стр.)

Далее по тексту: «Сущность религии наиболее глубоко была раскрыта марксизмом, который продолжил и развил традиции критики религии прогрессивной общественной мыслью, подняв эту критику на качественно новый уровень. Марксизм объясняет существование религии реальными общественно-историческими отношениями… В классовом обществе религия как элемент социальной структуры выполняет определенные функции, является одним из инструментов, при помощи которых идеи господствующих классов становятся господствующими в данном обществе идеями. Религия выступает, т. о., как духовная опора «превратного мира», построенного на социальном неравенстве и гнете…» (Философский Энциклопедический Словарь. Москва. Советская энциклопедия. 1983 г. С. 577.)

Б.Д. Греков. Киевская Русь. Издание Третье, Переработанное и дополненное. Издательство Академии Наук СССР. Москва. 1939 г.:

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 28–30.

Там же.

Григорий Богослов. Собрание творений. Т. 1. Москва АСТ. 2000 г. стр. 19.

П. Анохин. Миф о душе. Издательство «Советская Россия». С.159

Н.М. Никольский «История Русской Церкви». Издательство политической литературы. Москва. 1988 г., стр.23.

Там же.

Настольная книга атеиста. Издательство политической литературы. Москва. 1983 г., стр.171.

««Монотеизм освобождает природу для науки – во-первых, для ее экспериментов, а во-вторых, вообще для ее мыслительных предположений. В христианстве образом Творца оказывается не мир, а человек, Единородным Богу оказывается Сын, а не Вселенная. Эта удаленность мира и человека от Бога позволила создать пространство космологуменов, то есть таких суждений о человеке и мире, которые не принимали сразу религиозного характера и тем самым не навлекали подозрений в кощунстве. «Творение из ничего – это догмат, переносящий центр смысловой деятельности с природы на сверхприродное начало, лишающий природу той самостоятельности, которую она имела у греков. Именно отношение к природе как к чему-то божественному, самоценному и самостоятельно сущему, то есть некоторая сакрализация природы является, на наш взгляд, одной из причин того, почему в античности принципиально не могла появиться наука», – пишет авторитетнейший современный русский историк культуры П. П. Гайденко…

Итак, у той колыбели, которой для новоевропейской науки явились средние века, должны были все время находиться слова Писания: «Бог расположил все мерою, весом и числом» (Прем. 11, 20). Нужно было средневековье, аскетически сводящее мир к Библии, чтобы лишить звезды сакрального статуса, чтобы начать говорить о звездах как о камнях – не рискуя при этом быть убитым возмущенными жрецами. Ведь именно за это Анаксагор был выслан из Афин. Чтобы Коперника не постигла подобная же участь, ему нужен был преп. Иоанн Дамаскин: «Никто же да не думает, что небеса или светила одушевленны, ибо они – бездушны и бесчувственны»…

Дело в том, что в Библии нет ясной и развернутой космологии. В ней нет ни астрономии, ни физики. Средневековый мир пользовался аристотелевской физикой. Призыв Церкви следовать только Библии и не придавать значения мнениям древних метафизиков означал, что разум освобождался от пленения прежними натурфилософскими авторитетами…Развернутой космологической системы в Писании просто нет. Но это и означало на деле, что для исследователя образовался огромный зазор для свободного исследования по вопросам, которые в принципе оказались не разрешены прошлыми веками…

Космобоязнь христианской мысли, боязнь возрождения языческо-религиозного отношения к космическим стихиям побуждала настойчиво демифологизировать их, лишать души и воли, и тем самым все более и более приближала космические пространства, то есть все пространства, наполняющие мир в промежутке между Творцом и миром людей, – к простой механике…

Поэтому стоит прислушаться к выводу П. Гайденко о том, что: «научная революция, происшедшая в конце 16–17 вв. была бы невозможна, если бы за 1000 лет до этого не произошел тот радикальный мировоззренческий переворот, который изменил как отношение человека к природе, так и понимание им самого себя».

Вновь повторю: если бы в этом, отнюдь не безразличном к религиозным вопросам, обществе, появление науки было бы воспринято как событие антирелигиозное или хотя бы нерелигиозное – наука в той Европе не возникла бы.

(Диакон А. Кураев. Традиции, Догмат, Обряд. Глава «Церковь и рождение научной традиции». )

Настольная книга атеиста. Издательство политической литературы. Москва. 1983 г., стр.171.

В.Б. Авдеев. Преодоление христианства.:http://prosveshenie2009.narod.ru/ateizm/ph.htm

Необходимо отметить, что сам господин Авдеев не является атеистом (он является неоязычником). Однако его нападки на христианство с поразительной точностью копируют атеистическую критику, берущую свое начало еще в 20-е – 30-е годы советской власти.

В.Б. Авдеев. Преодоление христианства.:http://prosveshenie2009.narod.ru/ateizm/ph.htm

Атлас Мира (Карты). Издательство «Клуб семейного досуга». Белгород. 2008 г. С.53.

Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. Статья «Назарет». Электронная версия. ООО «ИДДК», 2002 г.

«В I веке нашей эры судьбу и жизнь еврейского народа описывал знаменитый иудейский историк Иосиф Флавий. Он родился около 37 г. и умер в Риме около 100 г. Свою «Иудейскую археологию» он писал в Риме, в годы своей старости, и окончил ее около 93–94 гг. В этой книге он трижды касается событий и лиц евангельской истории…Иосиф писал по-гречески не для своих соотечественников, но для римлян, и всюду избегал говорить о том, что могло бы набросить тень политической неблагонадежности на его народ в глазах римской власти… Поэтому он замалчивал мессианские чаяния своего народа и старался дать об иудеях представление как о спокойных и добродушных гражданах, чуждых всяких мятежных замыслов. Перед римской властью он заискивал. И по тоже причине ему было естественно избегать говорить о христианстве, которое к концу I века начало привлекать неблагоприятное внимание властей как какой-то мятежный заговор. Тем не менее у Иосифа есть прямое свидетельство о Христе…

С самого начала евреи были ненавистниками христианства и первыми возбудителями гонений… Талмуд избегает называть Иисуса по имени, обозначает Его неопределенно: «тот человек», «некий»… Цельс собрал в своей книге все, что злобствующее иудейство и недоумевающее язычество знало о христианстве и вменяло ему в вину.

Исторической правды в этих изветах было бы напрасно искать. Но тем более характерно и выразительно при этой напряженности клеветы и изветов полное отсутствие какого-то ни было сомнения в исторической действительности самого Иисуса. Для проклинавших и гнавших христианство раввинов и иудеев Иисус был историческим лицом, и к историческому образу обращена их ненависть и злоба. Они рассказывали о Христе позорные и грязные басни, но никогда не отрицали, что он жил». (Прот. Г. Флоровский. Жил ли Христос? Исторические свидетельства о Христе: )

В.Б. Авдеев. Преодоление христианства.:http://prosveshenie2009.narod.ru/ateizm/ph.htm

Блаженный Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Матфея.:

В.Н. Тростников. Ответ атеисту.:

«В связи с подготовкой празднования 1000-летия крещения Руси появилось значительное количество публикаций, посвященных распространению христианства в Древнерусском государстве. Были предложены некоторые новые подходы к изучению средневековой религиозности. Так А. Н. Ипатов в работе «Православие и русская культура» отметил, что долгое время вопрос о православно-языческом синкретизме рассматривался «как вопрос о двоеверии, т. е. механическом соединении языческих и христианских элементов. Однако двоеверие как таковое, – по его мнению, – было присуще периоду, когда христианство целиком еще не определяло мировоззрения Руси. В это время шло два процесса: христианизация древнерусского язычества и обрусение христианства в его греко-византийской форме, которые привели в конечном итоге к одному результату – к образованию новой формы православия, названной впоследствии «бытовым православием». Н. С. Гордиенко, рассматривая вопрос о характере древнерусской религиозности, развивал концепцию Е. Е. Голубинского, указывая, что имело место длительное сосуществование христианства с язычеством: вначале в качестве параллельно функционировавших вероисповеданий, а затем в виде двух компонентов «единого христианского религиозно-церковного комплекса, именуемого русским православием» (А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.32.)

«Взгляды, достаточно близкие к упоминавшейся выше концепции Б. А. Рыбакова, были изложены в 1988 г. И. Я. Фрояновым, который писал: «Если поставить вопрос, что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества – язычество или христианство, то можно, не боясь преувеличений сказать: язычество. Данный ответ обусловлен существованием на Руси XI–XII столетий оязыченного христианства, то есть «двоеверия», с одной стороны, и чистого язычества – с другой. И только позднее, на протяжении второй половины XIII, XIV и XV столетий, когда христианство окончательно утвердилось на Руси… язычество как самостоятельное вероисповедание отошло в прошлое».» (А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.32.)

В исторических трудах советской эпохи фраза «история существования человеческого общества» звучит как «история эволюции человеческого общества», т. к. марксистско-ленинский взгляд на историю человечества предполагал постоянную эволюцию (развитие) человеческого общества от низших форм социальности к более высшим: «В свою очередь, смена различных эпох в истории человечества предстала как закономерный процесс смены прогрессирующих от эпохи к эпохе способов производства… Развитие обществ. – экономич. формаций рассматриваются в историческом материализме как процесс восхождения от низших ступеней к высшим». (Философский энциклопедический словарь. Москва. Советская энциклопедия, 1983 г. С. 227–229.)

Нужно заметить, что эта, доставшаяся нам в наследство, терминология используется сегодня и большинством историков. Хотя с точки зрения христианства такая формулировка не является адекватной, т. к. история человечества в христианстве рассматривается как некая духовная драма, у которой будет свое трагическое (для нехристианского сознания) завершение.

И все же христианство, с этой точки зрения, рассматривается как нечто прямо вытекающее (эволюционирующее) из язычества, и посему его содержание может быть сведено к заимствованиям из языческой мифологии. Таким образом, по самой своей сути, христианство объявляется результатом массового мифотворческого процесса.

А.И. Осипов. Попытки мифологического обьяснения христианства.:

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С.6

«Достаточно часто можно встретить суждения о том, что религия «предстает как одна из органично присущих культуре составных частей, порождаемая культурой и в ее пределах функционирующая». (А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 11–12.)

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 10–12.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 16–17.

А.В. Карпов «Язычество, христианство, двоеверие». Алетейя. СПб., 2008. С. 13–14.

Н.С. Юлина. Головоломки проблемы сознания: концепция Дэниела Деннета. Российская Академия наук. Институт философии. Канон+. Москва 2004 г. С.8.

ИИ – Искусственный интеллект.

«Слово «детерминистская» надлежит понимать в том смысле, что физическое поведение системы с математической точки зрения полностью определено во все моменты времени (в будущем или в прошлом)…» (Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С.143.)

Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С.37.

Видные сторонники функционализма – Деннет (считающий, что мыслительные процессы – результат беспорядочной конкурентной борьбы, в процессе которой множество параллельных нейронных компьютеров создает «множественные проекты», и из них побеждает один) и Фрэнсис Крик (чья работа в основном состоит в интересном описании того, что известно как нейрофизиология визуального восприятия).

Джон Полкинхорн. Наука и богословие. Введение. Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея. Москва, 2004 г. С.68.

Н.С. Юлина. Головоломки проблемы сознания: концепция Дэниела Деннета. Российская Академия наук. Институт философии. Канон+. Москва 2004 г. С.257.

«В отличие от квантовой классическая теория (речь идет о Ньютоновской классической физике, – прим. автора) является детерминистской, поэтому будущее в ее рамках всегда полностью определено…» (Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С. 127–128.)

М. И. Кацнельсон. Буриданов осел и шредингеровская кошка.:

Так по мнению некоторых, довольно авторитетных ученых: «Наиболее точное и полное описание природы должно быть только вероятностным. Однако некоторым физикам такой способ описания приходится не по душе… В свое время эта проблема очень сильно волновала Эйнштейна. Он часто качал головой и говорил: «Но ведь не гадает же господь бог «орел-решка», чтобы решить, куда должен двигаться электрон!». (Р. Фейман, Р. Лейтон, М. Сэндс. Феймановские лекции по физике. Издательство «МИР». Москва, 1965 г. С. 119–120.)

«Под свободой в космологическом смысле я разумею способность самопроизвольно начинать состояние. Свобода в практическом смысле есть независимость воли от принуждения чувственности» (И. Кант. Соч. Т.3.М.1964. С.478.). Однако еще в 4-ом веке, задолго до Канта, свт. Иоанн Златоуст дал почти такое же определение свободе воли: «Душа, тело и воля в сущности не одно и то же, но первыя суть творения Божии, а последняя есть движение, рождающееся из нас самих, которое мы направляем куда хотим» (Св. Иоанн Златоуст. Избранные творения. Беседы на послание к Римлянам. Издательский отдел Московского Патриархата. 1994 г. С.639)

Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С.143.

Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С. 11–14.

«Мы должны «видеть» истинность математических рассуждений, – пишет Р. Пенроуз, – чтобы убедиться в их обоснованности. Это «видение» – самая суть сознания. Оно должно присутствовать везде, где мы непосредственно постигаем математическую истину. Когда мы убеждаемся в справедливости теоремы Геделя, мы не только «видим» ее, но еще и устанавливаем неалгоритмичность природы самого процесса «видения»». (Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С. 332–335. 338.)

Джон Полкинхорн. Наука и богословие. Введение. Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея. Москва. 2004 г. С.69.

«Еще один аргумент в защиту утверждения об ограниченном характере компьютерной модели – философское высказывание Серла о китайской комнате. Вы сидите в запертом помещении. Через решетку люди подают вам кусочки бумаги с написанными на них иероглифами. Вы находите соответствующие иероглифы в большой книге, которую вам дали, и срисовываете соседние с ними иероглифы. То, что вы нарисовали, вы протягиваете сквозь другую решетку. Вы не имеет никакого представления о том, что происходит, но на самом деле, те иероглифы, которые вы получаете, – это вопросы на китайском, а то, что вы срисовываете, – осмысленные ответы на них. Таким образом, понимание того, что происходит, содержится не у вас в голове (в компьютерном процессоре) и не в большой книге (программе). Пониманием происходящего владеет только автор этой книги. Компьютер может оперировать синтаксисом, но не семантикой, он может следовать заложенным в него грамматическим правилам, но ему недоступен смысл. А ведь понимание фундаментально для человеческого мышления. Это утверждение также вызвало горячие споры, но и Серл удерживает свои позиции. Одна из характеристик компьютерных программ – то, что они могут работать на любом пригодном носителе (силиконовые чипы, или искусная система трубопроводов и шлюзов, или еще что-нибудь). Если люди все-таки не «компьютеры из мяса», возможно, причина этого нечто специфическое в самом этом «мясе»? (Джон Полкинхорн. Наука и богословие. Введение. Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея. Москва. 2004 г. С.70)

Диакон Андрей Кураев. Диспут с атеистом. Издание Сретенского монастыря. Москва. 2007 г. С. 172–174.

Джон Полкинхорн. Наука и богословие. Введение. Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея. Москва. 2004 г. С.70

Р. Пенроуз. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. Москва, 2003. С.336.

Н.С. Юлина. Головоломки проблемы сознания: концепция Дэниела Деннета. Российская Академия наук. Институт философии. Канон+. Москва 2004 г. С.174.

«Именно … слияние обеих функций мотива – побуждающей и смыслообразующей – придает деятельности человека характер сознательно регулирующей деятельности. Ослабление и искажение этих функций – смыслообразующей и побудительной – приводят к нарушениям деятельности…» (Б.В. Зейгарник. Патопсихология. Издательство Московского университета, 1986 г. С. 102–103.)