У Светланы от нахлынувших воспоминаний вновь сжалось сердце. Как же быстро состарились тогда ее родители. Всегда сильный и мужественный отец на глазах превратился в немощного старика, мама стала походить на сгорбленную старуху. И век их после тех событий оказался не долгим. Но в ее памяти родители по-прежнему оставались молодыми и жизнелюбивыми.

Светлана неожиданно сильно укусила обнимавшую ее мужскую руку. От боли Анатолий вскрикнул и попытался освободиться. Но Светлана, опережая его негодование, несколько раз поцеловала укушенное место, приговаривая:

– Прости, прости, ну прости меня, пожалуйста.

Душевная рана в груди за десять лет только рубцевалась, но до конца не заживала. В минуты болезненного приступа необходим был эмоциональный всплеск, который помогал освободиться от негативной энергии. Светлана себя не сдерживала, да и не старалась сдержать. Она уже давно относилась к плеяде людей, которые делают по наитию все, что угодно их душе.

Анатолий попытался высвободиться. Но Светлана была начеку и, повернувшись на бок, обхватила руками его голову.

– Не отпущу…

– Отпусти… Кобра…

Но в его словах не было злобы. И Светлана в ответ лишь рассмеялась.

– Так значит, кобра. Что еще?

Они лежали обнаженные на старом раскладном диване, прикрывшись пледом. Приятная истома блаженства и умиротворения совсем не располагала к спорам и пререканиям, но Светлане очень хотелось в такие минуты быть повелительницей, не терпящей возражений. Она сильно, до боли обняла Анатолия за шею и переспросила:

– Так кто я? Не слышу, повтори…

– Отпусти…

Анатолий безуспешно пытался высвободиться. Он боялся применять силу, от которой на женском теле в одночасье могли появиться синяки.

– Не слышу!.. – в женском голосе появилась наигранная требовательность.

– Кролик…

– Кто?!

– Ласточка…

– Уже ближе… Еще кто?

– Сердце мое… любовь моя.

– То-то же…

Силы стали покидать Светлану, она ослабила хватку и легла рядом с ним на спину, позволяя ему отдышаться.

В комнату через большое окно кухни и распахнутые двери залы заглядывало солнце. В его лучах было видно едва уловимое хаотичное движение пылинок, медленно опускающихся на красный палас в форме неправильного четырехугольника. Яркое, словно луч прожектора, сияние придавало убогой обстановке некую таинственность и позволяло почувствовать закономерную связь с тонким миром. Анатолий рассказывал, что после смерти родителей часто слышал скрип половиц и чьи-то шаги. По ночам брату отчетливо слышались голоса мужчин и женщин в этой половине дома. Конечно, возможно, это признаки белой горячки, но чтобы не испытывать судьбу, Анатолий в передний угол комнаты поставил икону, на то самое место, на котором она стояла при жизни родителей. Светлана невольно взглянула на нее и поправила плед, пряча под ним свою очаровательную наготу.

– Давай будем собираться.

Анатолий попытался встать. Но Светлана обхватила его за плечи и притянула вниз.

– Лежать…

– Ну, хватит дурачиться… Время скоро одиннадцать. А мне нужно еще на работе показаться, я все же какой – никакой начальник.

– Ладно, ладно будем собираться.

Светлане самой необходимо было попасть домой, чтобы успеть принять душ и ванну. Она уже сейчас мечтала об этом. Но в условиях частного дома это мероприятие было проблематичным.

– Ты чай будешь? – спросил Анатолий.

– Мне лучше кофе и не очень горячий.

Светлане показалось, что любимый мужчина уже тяготится ее присутствием, но, тем не менее, отступать не стала.

– Мне бы хотелось с пирожным.

– Я шоколадку принес…

– Где это ты ее взял?

– Теща из Москвы привезла.

– Ну, раз от тещи, это надо попробовать.