– Вы дрожите, Грушенька? Замерзли? – тихо произнес он ласковым баритоном.

– Нет, – пропела она в ответ, слыша, как собственное сердце стучит глухими, дикими ударами от его близости.

– Вы боитесь меня? – глухо прошептал он.

– Нет, – выдохнула она нежно в ответ.

Елагин начал целовать ее макушку, и Груша, ощутив его горячие губы на своих волосах, еще сильнее затрепетала. Интимность, сладость и упоение этого момента полностью завладели ее существом, и девушка поняла, что хочет, чтобы Елагин снова поцеловал ее и уже более никогда не выпускал из своих объятий. Молодой человек будто услышал тайные позывы ее души. Ласково обхватив широкой ладонью ее шейку и подбородок, Андрей приподнял ее лицо. Одурманенная, послушная и дрожащая, Грушенька подняла на него свой чудный взор и увидела, как его глаза светятся в темноте. Она не отрывала взгляда от его ласковых нежных глаз, утонув в голубом омуте его притягательного взгляда, и вся ее душа прямо рвалась навстречу ему.

Андрей чуть передвинул ладонь с ее шеи, и его сильные пальцы медленно провели по пухлым манящим губам девушки. Он видел, что эта ласка нравится ей, ибо она прерывисто задышала. Ошалев, от ее покладистости и явного проявления ответного чувства, он ощутил, как в его висках бешено застучала кровь. Вновь склонившись к ней, он прижался к ее губам.

Но тут случайный шорох заставил Елагина напрячься. Вмиг оторвавшись от губ девушки, он инстинктивно поднял лицо. Устремив взгляд на распахнутые окна гостиной, где горел яркий свет, он невольно нахмурился. На мгновение ему показалось, как в проеме окна мелькнуло светлое платье. Неприятное чувство от того, что их видели, заставило Андрея убрать руки и выпустить девушку из объятий. Он не боялся того, что станет известно об их с Грушей близости, но Андрей не хотел, чтобы завтра вся усадьба болтала об этом. Сначала он собирался все выяснить, поговорить с девушкой и все до конца решить, а уж потом объявлять об их помолвке.

Груша смущенная и дрожащая от того, что сейчас произошло, бросила на молодого человека страстный испуганный взор и, сорвавшись места, побежала прочь из сада. Он окликнул ее по имени и на секунду замешкался. Когда же Андрей устремился вслед за девушкой, понимая, что им немедленно надо обо всем поговорить, она уже выбежала на ярко-освещенную дорожку, ведущую к парадному подъезду дворца. Елагин резко остановился, понимая, что вновь все пошло как-то не так. Эта женщина у окна, которая спугнула их, и собственное замешательство опять помешали его планам.

Едва Груша оказалась в светлой парадной, она увидела княжну Татьяну. Чуть замедлив шаг и приблизившись, она хотела спросить, когда ей вновь петь, но отчетливо отметила злой, колючий взгляд Татьяны.

– Ступай к себе, ты мне сегодня более не нужна, – вымолвила княжна сквозь зубы и, развернувшись на каблучках, направилась к открытым дверям гостиной. Груша обрадовалась этому и, перепрыгивая через три ступеньки, поспешила наверх, желая побыть в одиночестве и помечтать о том, что теперь случилось в яблоневом саду.

– Я хотела поговорить с тобой, братец, – произнесла Татьяна, когда они с Константином остались наедине в пустынной гостиной.

Было уже за полночь, и гости давно разъехались. Но Урусову отчего-то не спалось, и он, медленно потягивая вино, сидел у камина и смотрел на догорающие угли. Татьяна, которая уже собиралась подняться наверх, заметила брата в гостиной и приблизилась к нему.

– Я слушаю тебя, сестрица? – ответил ласково князь, подняв на девушку глаза.

Татьяне недавно исполнилось двадцать, и она была на девятнадцать лет младше Константина. Урусов очень хорошо помнил сестру маленькой девочкой, так как в последний раз видел ее еще в молодости. Потому в данный миг, смотря на Татьяну, которая уселась напротив в кресло у камина, ему было еще трудно привыкнуть к тому, что она выросла. Он воспринимал ее как еще юную несмышленую девицу и чувствовал себя так, будто разговаривает с дочерью.