Барон Силван с трудом продолжал стоять на ногах, всматриваясь в могилы, под которыми покоился весь его род. Все потомки. Не справившись с таким горем, Барон развернулся к стоявшему рядом стражнику, вытянул нож на поясе рыцаря, и вонзил клинок в сердце, которое было окровавлено ещё до того, как лезвие проткнуло грудь.

Наступил вечер. Король и Канцлер сидели на балконе, расположенном на самой вершине башни. Направив свой пустой и убитый взгляд в сторону простилавшихся огромных равнин и холмов за стенами Цертоса, Король сказал:

– Не могу поверить, что друг моего отца приехал сюда из далёких земель только за тем, чтобы похоронить весь свой род. А мой товарищ бросил все свои дела, и только для того, чтобы здесь потерять свою любимую жену и первое дитя, которого он так и не дождался. – На глазах Короля скопились слёзы, готовые пустить первую каплю. Его нижняя челюсть задрожала. Теперь Георг посмотрел на Канцлера:

– Что же это за дьявольщина могла сделать такое. Боже, – по его щекам начали проскальзывать первые капли – восемнадцать ни в чём не повинных детишек. Каким чудовищем надо быть, чтоб сотворить такое. – Его веки сомкнулись, но были не в состоянии преградить путь слезам. Держась за перила обеими руками, Георг склонил голову от бессилия.

– Мой Король, мы все скорбим об этой утрате – Канцлер старался поддержать монарха, но его голос был таким же пустым. – Нам жаль о случившемся. Но мы с Вами должны найти силы, чтобы идти дальше. По замку пошли слухи, что это всё проделки того колдуна, которого казнили год назад. Милорд, люди в панике. Вы должны постараться преодолеть весь этот ужас. Не позволяйте кому-либо усомниться в Ваших силах.

Вскоре они спустились в палаты. Король выпил крепкий отвар и уснул. В тот день это был единственный способ уснуть, дабы на время уйти в небытие и оградить себя от горестных воспоминаний.

Шли дни. Дни сменялись неделями. Миновали два месяца после ужасающих событий. За это время не было выявлено ни единого случая отравления. Королевские гости, прибывшие с других земель, давно разъехались. Георг в окружении жены, троих сыновей, и двух девочек, которых он приютил, приступили к завтраку с первыми лучами солнца. Только детишки разбежались из-за стола, а Король поднялся со стула, как двери распахнул Маршал Октавиан. Как обычно, на нём были его могучие доспехи, в правой руке он держал шлем, а левой обхватывал рукоять меча на поясе.

– Моё почтение, милорд. Прошу извинить, что побеспокоил Вас в этот час. Могу ли я с Вами поговорить.

– Да, конечно – упадшим тоном вымолвил Король, совершив лёгкий кивок.

– Но только не здесь. Вы должны сами это увидеть – указывая пальцем в сторону распахнутых дверей.

Спускаясь по многочисленным ступенькам башни, Маршал рассказывал Королю:

– Его доставили к нам сегодня ещё до восхода. Его привёз на телеге сын. Он сказал, что это продолжается уже несколько недель. Мы посчитали, что Вам следует знать об этом. И таких случаев несколько дюжин по всему замку.

Покинув пределы башни, Октавиан с Георгом отправились в один из амбаров, что располагался в десяти минутах езды верхом. Они вошли внутрь амбара, и Король лицезрел телегу, стоящую в правом углу. Он подошёл чуть ближе и разглядел тело мужчины, покрывшееся нездоровыми бледными пятнами, выпуклой формы.

Обратившись к Маршалу, Король спросил:

– Вы уже отправили за врачевателем?

– Да, милорд. – Немного промедлив, Маршал добавил. – Меня беспокоит ещё кое-что. Возможно, что-то похожее появилось среди наших солдат. Некоторым воинам сильно нездоровится. Мы их поместили в отдельные казармы, но, похоже, это не помогает.