Артур расхохотался. Смех был похож на хриплый лай. Он свободен! Свободен от всего. От жены, дочери, внука. От бизнеса, денег, обязательств перед партнерами. Свобода! Абсолютная! Осталось лишь освободиться от последнего имущества – здоровья. Скажем, выяснить, что при сдаче крови его случайно заразили СПИДом… Это было, как свободный полет. Полет борца над ковром после броска, успешно проведенного соперником – и за миг до жесткого приземления, когда тебя возьмут в оборот и положат на обе лопатки.

Он еще летел.

Он еще не упал.

Продолжая смеяться, Артур прошел в дальний угол кабинета и отпер сейф. Поставил на стол футляр – бронза углов, красное дерево. Слабое усилие, и защелка открылась без звука.

В алом бархате лежал «Browning BDAO Compact».

Подарок Шамиля на сорокалетие.

– Зачем вы принесли бульон?

Девушка молчала. В руках ее был смешной, новогодний пакет: еловые лапы, слегка притрушенные снегом, и праздничные, глянцево-яркие шары. Когда девушка переступала с ноги на ногу, в пакете что-то звякало.

Бокалы с шампанским, подумал Артур. Если Новый год…

– Возьмите, – сказала девушка. – Пожалуйста.

Профессор Кличевский нахмурился. Он был с большого недосыпа.

– Возьмите. Это домашнее, для Виктории Сергеевны.

– Ей нельзя бульон.

– А тефтельки? Куриные, диетические…

– Ей нельзя тефтели.

– Даже апельсин?

– Извините, мне надо идти, – профессор только сейчас заметил Чисоева, стоящего у лифта. – Здравствуйте, Артур Рустамович. Я не ждал вас так рано.

– Как Вика? – хрипло спросил Артур.

– Без изменений. К сожалению, мне нечем вас порадовать.

– Мы можем переговорить?

– Минут через тридцать, если вы не против. Только увы, вряд ли я вам скажу что-то новое…

Артур проводил Кличевского взглядом. Девушка стояла, как вкопанная, держа пакет обеими руками. Кажется, она готова была броситься вниз по лестнице, если бы Артур не загораживал ей дорогу. Джинсы, оценил Чисоев. Вытертые, художественно порванные; из дорогого бутика. Блузка с бантом от Valentino. Туфли на низком каблуке, чтобы лишний раз не подчеркивать рост. Все, что пряталось в джинсах и блузке, было на уровне. На очень высоком уровне.

– Вы знакомы с Викой? – он шагнул ближе.

Девушка отступила к окну.

– Я работаю у Виктории Сергеевны. Мы все ее очень любим…

Моделька, понял Артур. Из Викиного агентства.

– Пойдемте на свежий воздух, – сказал он. – Я угощу вас кофе.

Она вздрогнула:

– Не стоит. Вы зря беспокоитесь…

«Да что ж она так меня боится?» – удивился Артур. Складывалось впечатление, что девушка встретила Чисоева не утром в больнице, где полно народу, а ночью, в темном переулке; что дикий хач-насильник вот-вот набросится на жертву. Он вернулся к лифту. Медленно, стараясь не делать резких движений, протянул руки ладонями вверх – будто собаку успокаивал.

– Как вас зовут?

– Таня… Татьяна Андреевна.

– Я сегодня не завтракал, Татьяна Андреевна. Я умираю от голода. Я хочу кофе. Черного и крепкого. У меня, как вы слышали, полчаса свободного времени. Уверен, поблизости найдется тихое, скромное кафе. Вы не составите мне компанию?

– Вы не завтракали? Совсем?!

– Совсем.

Девушку словно подменили. Крепче перехватив пакет, она быстрым шагом двинулась мимо Чисоева. Он нажал кнопку вызова лифта, но девушка не стала ждать.

– Пойдемте, – сказала она с лестницы. – Я вас накормлю.

Вокруг отцветала сирень. Крупные, махровые гроздья клубились облаками – закат над морем. В цветах жужжали редкие, бог знает откуда налетевшие пчелы. Одинокий шмель кружил над дощатым столиком, басовито гудя. Позже этот закуток оккупируют ходячие больные и их родственники, но сейчас здесь никого не было. За огромной липой, там, где начиналась асфальтовая дорожка, девочка лет шести прыгала по расчерченным мелом «классикам». Голова девочки от бровей и выше была плотно забинтована. Левая рука в гипсе, похожая на запеленатого младенца, висела на перевязи. Девочка морщилась – похоже, от боли – и все равно прыгала.