– «Нива» пришла, пойдемте. – Егерь осветил ему путь.

Мальцов выпрямился во весь рост и жестко, упрямо расправив плечи, не оборачиваясь, пошел с поля прочь.

Охотников уже доставили в дом. Пиршество продолжалось, оставшиеся были здорово навеселе. Степан Анатольевич снова восседал во главе стола, пил нарзан, перед ним дымилась тарелка с гуляшом и макаронами, к которой он даже не притронулся.

– Иван Сергеевич, дорогой, поздравляю, вот не ожидал! – слишком бодро поприветствовал он Мальцова. – С одной, значит, пули? Молодец!

– Как Маничкин? Что произошло?

– Охота! Шальная пуля нашла… Бывает, только у меня такое в первый раз. Вроде всё рассчитано, скрадки разнесены далеко. Главного егеря придется теперь уволить, его недогляд, жаль – отличный специалист. А был бы кто из Москвы? Люди ко мне серьезные ездят!

– При чем тут главный егерь? – вмешался прокурор. – Саню не шальная пуля накрыла.

– Игорь, ты говори-говори, да не заговаривайся, тут пока киллеров не замечено. – Бортников навалился на стол, кожа на сухих скулах налилась кровью. – И не думай дело заводить, сами всё раскопаем, если что. Но что может быть? Компания спетая, все друзья, так? – Он обвел застолье вопрошающим взглядом и продолжил рассуждать вслух: – Вот Иван Сергеевич, вроде к Сане в претензии и рядом сидел, так патроны все целы, кроме одного. А стреляный – в секаче! Егерь свидетель. Недоразумение какое-то. У Маничкина пустяк рана, навылет, и слава богу, могло б и как секача… – Он хохотнул. – В ЦРБ им уже доктор Вдовин занимается, всё будет в ажуре, похромает месячишко, а мы ему, как в строй встанет, путевочку на Кипр подарим и премию выпишем. Так, Арсентий Евгеньевич? – обратился он вдруг к сильно поддавшему фээсбэшнику. – Ты ж ездил на Кипр, хорошо там?

Бортников открыто настраивал застолье, подавая происшествие как несерьезное, иначе могло б выйти некрасиво, очень даже. Но все, от кого зависело, замять дело или раздуть, сидели за столом. И все – и Руслан, и Арсентий в первую очередь – усердно закивали головами.

– Аль-Каида в наших лесах за неделю сдохнет, – фээсбэшник хохотнул. – А на Кипре хорошо, Степан Анатольевич, мне лично понравилось.

– Значит, еще раз поедешь. Ты как думаешь, Игорь? – Бортников медленно повернулся к прокурору и взглянул ему прямо в глаза. – Впрочем, мы с тобой еще покалякаем, идет?

– Шальная – значит шальная, Степан Анатольевич…

– Ну и отлично! Надо, братцы, выпить за трофей, вон Наташа уже печеночку пожарила. Полагается по охотницкому обычаю, ешьте на здоровье, чистая, клещей нет. Да откуда б им взяться, свиньи, можно сказать, домашние, только на выпас отправлены по лесам. Ну, значит, за Иван Сергеича! Не знал, не знал, что так стреляешь. Где служил?

– На сборах служил, правда, стрелял тогда хорошо.

– Выходит, не растерял навык. Теперь сделаем тебя председателем общества любителей нашего города, заслужил! За председателя! Или хочешь охотколлективом руководить?

Все потянулись к Мальцову с рюмками. Он выпил, чтоб унять предательское колотье в боку, но больше не стал, надо было держать себя в форме. История эта пахла отвратительно. Он в который уже раз поблагодарил Бога, что не послал вдогон рухнувшему вепрю вторую пулю.

Ел кабанью печенку машинально, почти не ощущая вкуса. Ловко настроив застолье, Бортников перевел разговор на нужды города. Мэр клюнул, принялся сетовать на отсутствие средств. Бортников немедленно пообещал дать три миллиона. Пока мэр продолжал тянуть привычную жалобу, Бортников вышел. Вскоре стол покинул и прокурор. Минут через десять они вернулись плечо к плечу, довольные, сияющие.