– Да ладно? Подкат? Канарейкина, кончай ломаться…

– Я вам еще раз говорю. C'est de la merde (что за дерьмо), – Ада начал ругаться по-французски.

– Черт, мне даже то, что ты там мурлыкаешь, нравится. Это французики, да? Ты у нас парижанка? Замуж удачно вышла? Давай за встречу, Канарейкина, ну ей-богу, кончай комедию эту и делать вид, что ты меня не узнала.

Орехову было обидно. Вот до глубин его огромной и бездонной души было обидно, что Аделина его не узнала. Что сейчас сидит вся такая гордая, ругается на чужом языке и в упор его не хочет знать, словно он был в ее жизни никем.

Но нужно было дожать, проучить, а потом еще наказать за все.

– Официант, кто-нибудь, ребята, подойди, – Гена махнул рукой, машинально посмотрел на часы, пора было ехать к маме, телефон в кармане джинсов и так уже надрывается на вибрации. – Володя, принеси нам шампанского, самого дорогого, для особенных случаев и гостей.

Галич живо представила, как этот остывший несчастный рибай вместе с доской, на которой его подали, летит в морду наглого Орехова, как она следом выплескивает в него остатки красного вина и, встав, гордо уходит.

– Не надо никакого шампанского, я уже ухожу. Владимир, принесите, пожалуйста, счет, я расплачусь картой. И передайте от меня шеф-повару, что рибай так не готовят, что его так не подают. И вот когда он научится не переводить продукты, то пусть выпьет особенного шампанского.

– О, я передам, конечно, передам, да? – официант переминался с ноги на ногу и косился на шефа.

– Да, Володя, ты передай, – Орехов качал головой, былая веселость и азарт уже сошли, а в душу закрался червячок и начал там свою пакостную работу. – А обед за счет заведения.

– Нет, что вы, я оплачу, мне это ровным счетом ничего не будет стоить.

– Я сказал, не нужно.

– Хм, – Галич ничего не ответила, было желание скорее выйти на свежий воздух, попросить у кого-нибудь сигареты и закурить, успокаивая нервы.

– Что там происходит? Карин?

– Вася, блин, напугал!

– Так что там?

Молодой человек подошел сзади к рыжей девушке, обнял, прижимая к себе, через приоткрытую дверь раздачи зал было видно плохо.

– Видишь, вот там, за дальним столиком, красивая брюнетка и шеф?

– Ага, а чего Орехов злой такой?

– Я думаю, между ними что-то было.

– Геннадий Викторович свободный мужик, у него в нашем городе много с кем что-то было.

– Нет, здесь другое, здесь что-то в прошлом с глубокой раной.

– С каких пор ты стала психологом?

– Вообще-то, я училась на психолога.

– Да, а почему бросила?

– Вася, сейчас не об этом, смотри, смотри, как она на него взглянула, отчитывает, как пацана, а Орехов того и гляди взорвется. Еще немного – и вспыхнет пламя.

– Слушай, Карин, давай сегодня устроим ночью пламя? – Вася прошептал на ухо.

– О, она уходит. А ты готовься к пиздюлям от шефа за рибай, вот он и устроит тебе пламя адское.

Карина улыбнулась, выскочила в зал, прощаясь с уходящей странной гостьей. Галич шла медленно, чувствуя на своей пятой точке мужской обжигающий взгляд. Нужно было вызвать такси, уехать в отель, собрать вещи и срочно, срочно ехать в аэропорт. А там любым ближайшим рейсом хоть на Камчатку, хоть на Колыму.

– Рыжая, а ну, иди сюда.

– Да, Геннадий Викторович.

– Дамочку видела на каблуках с походкой пантеры?

– Да.

– Так вот, дуй за ней и узнай, где живет, а лучше сразу телефончик.

– Все так серьезно?

– Молчать и выполнять. Чтобы через час вернулась, у нас свадьба еще.

– У нас? – Карина передразнила шефа, как он это делал утром.

– Да чтобы я – и женился, да ни за что!

– Спорим?

– Что это еще за предложения? Время пошло, стартуй. Господи, да надень ты штаны с кроссовками, а то ноги переломаешь на каблуках этих.