Подобные чеченские общины – по сути своей, осколки тейпов (родов), на которые исторически разделено все население Чечни, – с начала девяностых годов появились почти в каждом мало-мальски большом областном центре. Они принимали беженцев из Чечни, если те не строили из себя воителей ислама, не подбивали молодежь на политические разборки (а уж тем более – на теракты). Так что любой чеченец, пришедший к главе такой общины, обычно самому старшему мужчине, гарантированно мог получить помощь с временной пропиской и место шофера или охранника в какой-нибудь принадлежащей общине фирме или банке.

Если в таких общинах и занимались чем-то непозволительным, то отнюдь не политикой, а криминалом. Ну а уж в криминальном мире «нет ни эллина, ни иудея», там на национальность обращают внимание в последнюю очередь.

Савелий связался с Андреем Вороновым и попросил у него справку о том, в каких городах живут компактные чеченские общины, – Говорков знал, что ФСБ регулярно отслеживает такую информацию. Через час Воронов прислал к нему домой посыльного с несколькими страницами текста, прочтя который Савелий остановил свой выбор на Смоленске: там чеченской общины не наблюдалось, и, значит, не с кем было бы сводить счеты после терактов.

Было и еще несколько соображений, подкрепивших первоначальный выбор Савелием именно этого города. Смоленск недалеко от Москвы, теракты под боком у столицы и правительства могли дать больший пропагандистский эффект. К тому же Смоленск – оживленный транспортный узел, в него легко было как приехать, так и уехать из него.

Кроме того, Савелий был убежден, что истинные хозяева террористов специально выбирали для своих зловещих целей наиболее важные в духовном смысле русские города – те, у которых многовековая история, где сохранились древние храмы; это города, которые можно назвать настоящим ликом России – патриархальной, страдающей, а вместе с тем и великой, неувядающей.

Враг пытался бить под дых: в духовное сердце всей страны, туда, где по-прежнему, несмотря ни на какие экономические новации, люди жили, не следуя тупо модным западным идейкам и вкусам, а так, как жили их отцы и деды.

Смоленск – древний прекрасный город. Его грозный кремль – помощнее, надо сказать, Московского – успешно выдержал многочисленные нашествия. И осады поляков, французов, немцев. Он и был как раз таким настоящим русским городом. Как только Савелий понял это, он ушел в себя и посмотрел на этот город внутренним, «космическим» взглядом.

Он сосредоточился, представил Смоленск как живое существо со своей историей и уникальным обликом и сразу же увидел, как над яркой, светящейся золотом точкой на географической карте нависает нечто очень темное, со стороны похожее на грозовую тучу…

Савелий собрал сумку и немедленно отправился в Смоленск, этому городу, теперь он в этом был уверен, грозила смертельная опасность…

Отоспавшись в поезде, Говорков вышел на перрон смоленского вокзала и пошел в сторону старого центра города. Сняв номер в гостинице неподалеку от смоленского кремля, он улегся на кровать и погрузился в размышления. Теперь, когда Савелий находился в потенциальном эпицентре опасности, все его чувства обострились до предела. Он мысленно «прочесывал» город: район за районом, улицу за улицей, дом за домом.

Это напоминало действие радиопеленгатора, с той лишь разницей, что пеленгатор ловит ультракороткие радиоволны, а Савелий – микронные биомагнитные.

Таким образом, он прощупал весь город, но, кроме смутных негативных предчувствий, ничего конкретного не зафиксировал. Отдохнув от поиска (он забирал энергии больше, чем работа кузнеца у наковальни), Савелий вышел на улицу и прошелся по невысокому, всего в два-три этажа, центру. Он порадовался покою, исходящему от старых, но еще вполне крепких домов, затем побродил по кремлю, постоял возле памятника героям войны 1812 года…