Обычно это торжество устраивают московские городские власти. Они же и рассылают всем гостям, включая президента, членов правительства и иных государственных деятелей, красочные приглашения. Так было и на этот раз. Получил приглашение и я. Но к этому времени начали обостряться отношения между мэром Москвы Лужковым, человеком очень энергичным и независимым, и президентом Ельциным. Могу сказать, что Лужков как натура цельная и крепкая мне сильно импонировал. Это настоящий хозяин города – прекрасный хозяйственник и, что также важно, неплохой политик. В последнее время он много критиковал политический курс Ельцина и даже создал что-то вроде оппозиционной партии, которая сразу же стала достаточно популярной в народе. Его уважали, и поэтому незадолго до новогодних торжеств, встретившись с ним на каком-то официальном мероприятии, я сказал ему:

– Чувствую, скоро у меня наступят тяжелые времена, начинаю раскручивать очень серьезные дела. Мне может понадобиться ваша поддержка.

Лужков не стал вдаваться в подробности, расспрашивать, что за уголовные дела я веду и кто в них фигурирует, а лишь одобрительно кивнул и дал слово, если нужно, поддержать меня.

Судя по всему, конфликт между Ельциным и Лужковым зашел настолько далеко, что случилось беспрецедентное: кажется, впервые за все время празднования этих новогодних торжеств президент отказался посетить их. Это было как сигнал: «Кто не со мной, тот против меня». Узнав, что «хозяин» на новогодние торжества идти не собирается, практически все представители силовых структур – министр обороны, руководители МВД и ФСБ и другие, – как по команде, сославшись на нездоровье и занятость, также остались дома. Из высших руководителей государства явились лишь Примаков и председатель верхней палаты парламента Егор Строев.

Что сложится такая ситуация, я знал заранее, поскольку уже за день до начала торжества у нас в прокуратуре прошел слух что ни президент, ни верные ему силовики на эту новогоднюю встречу не приедут. Но я также понимал, что праздник этот устраивает не лично Лужков, а город, Москва. И можно как угодно относиться к самому Лужкову, но к городу, где ты живешь неуважительно относиться нельзя.

Я пошел на этот новогодний вечер, потому что не мог поступить по-иному. И был единственным из силовиков (а прокуратура бесспорно, относится к российским силовым структурам), который там был. Для Ельцина и его окружения, думаю, это мое «неповиновение» было расценено как вызов. Кремлевская верхушка посчитала: Скуратов свой выбор сделал.

Что это так, я почувствовал сразу же после новогодних выходных. Президент как будто перестал меня замечать. Мелкий штрих, но впервые он не поздравил меня с наступившим Новым годом. Есть такая традиционная форма поздравления – новогодняя открытка. Обычно такую открытку – большую, красочную – президент рассылал по списку всем более-менее видным государственным чиновникам. В этот раз от президента поздравления не было. Все поздравили, а он – нет! В принципе такого просто не должно было быть. А если то, чего «не должно» быть, случилось, то причина, значит, была очень веская. И причину эту я хорошо понимал.

Тем не менее я не оставлял надежды на встречу с президентом, поговорить с Ельциным «с глазу на глаз» надо было обязательно: накопилось много дел, решение которых не терпело отлагательства. По крайней мере, я должен был рассказать ему то, что уже знал от меня Примаков. Но встречи все не было и не было. Много позднее Бордюжа, отвечая на вопрос следователя: «Как Ельцин относился к Скуратову?», прояснил, почему это так происходило: