– А чем вам не угодил социализм? И разве тотальный капитализм самоцель? – вырвалось у меня. – Создать всем равные условия, и пусть конкуренция выявляет, что больше подходит нашему обществу.

– Нет у нас времени на это. Совсем нет. Сковырнуть систему могут только решительные шаги, – произнес Ельцин. – Надо в массовом порядке и как можно скорее распродать все частникам. Провести, понимаешь, черту между нами и прошлым.

– Но это может привести к обрушению экономики, к обвалу рынка.

– На время приведет. Но под гарантии кое-каких наших уступок Запад готов организовать для России товарную интервенцию. Продержимся с полгода – год, и все пойдет как надо.

Мы помолчали. Ельцин давно не был со мной так откровенен.

– У нашего народа-голодранца нет таких капиталов, чтобы выкупить все сразу, – сказал я. – Приватизационных чеков на это дело не хватит.

– Да что чеки – бумажки, – поморщился президент. – Нужны деньги, большие деньги, чтобы обновлять производство. Продадим тем, у кого эти деньги имеются. Таких совсем немного. И это к лучшему. Когда меньше хозяев – с ними работать удобнее. А все станут хозяевами – начнут власти приказывать. Какой тогда угол искать?

Самое время было углубиться в этот разговор, но Ельцин вдруг поднялся на корме во весь рост и сказал:

– Ну, хватит о работе. Надо искупаться. А то я совсем разомлею.

Мы разделись догола и нырнули с лодки. Поплавали в теплой прозрачной воде. И вернулись на остров, к столу, где я получил нагоняй за похищение виновника торжества».

В особых комментариях этот разговор не нуждается. «Вашингтонский обком» и какие-то неведомые специалисты, как мы видим, уже убедили Ельцина, как надо проводить приватизацию. Успешное промывание его мозгов происходило задолго до появления на правительственной арене Гайдара и Чубайса. Установки, полученные за океаном, он с большевистской жестокостью проводил в жизнь.

Вот так. И никаких «розовых очков».

За 183 дня исполняющий обязанности главы правительства Гайдар проявил полную профессиональную непригодность, и, несмотря на старания Ельцина удержать его в кресле премьера, был категорически отвергнут Верховным Советом, затем и Съездом народных депутатов.

Новым главой правительства стал В. С. Черномырдин. Эпизод с назначением Черномырдина подробно описал в своих воспоминаниях В. Ф. Шумейко.

«В декабре 1992 года VII съезд народных депутатов России отправил правительство Гайдара в отставку. Перед президентом встал вопрос о формировании нового правительства. Вечером 14 декабря он пригласил меня к себе и сказал:

– Примерно через полчаса нам идти на вечернее заседание съезда. Буду предлагать пять кандидатур. Снова Гайдара, Каданникова, Скокова, Черномырдина и вас.

– Борис Николаевич, меня не надо. Вы же знаете, как ко мне съезд относится.

– Я вас не затем пригласил, чтобы вы отказывались или соглашались. Ваша кандидатура мне нужна, чтобы съезд истратил на вас отрицательные эмоции. С остальными легче будет. Я уже договорился с Гайдаром, что он снимет свою кандидатуру. И тогда, как бы ни проголосовали, назначу Черномырдина. Он себя за это время уже показал. С курса реформ мы ему сойти не дадим, а для коммунистов он почти свой – был членом ЦК и союзным министром. Идите сейчас и подготовьте его, чтобы хорошо выступил и глупостей не наделал.

Я вернулся к себе, позвал Черномырдина и начал, как президент, с поправкой на время:

– Виктор Степанович, через пятнадцать минут нам идти на вечернее заседание съезда.

И передал ему содержание нашего разговора с Ельциным. Вначале он растерялся, но быстро взял себя в руки. Мы отправились в Кремль.