Приближался день генеральной репетиции, но в роте всё было спокойно, никто не суетился, никто не нервничал. Удивительно то, что даже осведомители, их было действительно в каждой роте по 10 человек – такова установка – так вот никто из тех, что «ходили к особисту», видимо, ничего не доложили.

Спокойным был и капитан Евгений Суворов.

Утром, в день генеральной репетиции, перед выездом на центральный аэродром он встал в строй в новенькой шинели. Потом уже Бабайцев узнал, что курсанты – кто конкретно, он не интересовался – собрали деньги, видимо, с инициаторов, приобрели материал для шинели, а материал был особый, тот из которого шинели шьют полковникам – ну и каким-то образом договорились с военным ателье, которое обслуживало училище и было в жилом городке за тыльным КПП. Шинель пошили в срок.

Ну что ж, наверное, это стало хорошим уроком для тех, кто хотел досадить ротному, да только уроком-то стало не для всех, а потому, как оказалось в скором времени, случившееся напоминало цветочки перед теми ягодками, которые ожидали впереди, ягодками, связанными с пропажей из ружейной комнаты роты секретного оружия…

Глава седьмая

«Печать сорвана… Секретный гранатомёт исчез!»

День клонился к вечеру, уже вернулись со строевого плаца после развода караула и суточного наряда дежурный по роте и дневальные. Личный состав роты находился на самоподготовке.

Капитан Бабайцев задержался в канцелярии, чтобы дождаться доклада дежурных о приёме и сдаче, ну а потом собирался сходить домой поужинать, чтобы вернуться к личному времени курсантов.

Наметил побеседовать с отстающими в учёбе, ну и, отпустив командиров взводов по домам, лично проконтролировать остальные мероприятия по распорядку дня.

День как день. Ничего особенного. После происшествия с шинелью рота несколько притихла, и казалось даже, что дела пошли на лад.

Дежурные что-то задерживались. Давно бы уж пора доложить.

Бабайцев только собрался выйти, чтобы узнать, в чём задержка, как оба сержанта появились на пороге канцелярии роты.

Сдавал дежурство по роте сержант Анишин, несколько разбитной, самоуверенный сынок большого начальник. Не Бабайцев назначал его командиром отделения. Раньше назначили, но снимать пока веских причин не было.

Принимал наряд сержант Макаров, серьёзный, вдумчивый паренёк, требовательный и твёрдый.

– Товарищ капитан, – начал он вместо доклада о приеме дежурства. – Печать на пирамиде с гранатомётами сорвана. Принять дежурство не могу.

– Не сорвана она. На месте печать, – возразил Анишин.

– Ну, допустим, не сорвана, но видно, что её аккуратно подрезали и на место поставили, – сказал Макаров.

В ружейной комнате, в отдельной пирамиде, запертой и опечатанной, находились три новейших противотанковых гранатомёта РПГ-7, в ту пору ещё секретных. Их прислали в роту для того, чтобы курсанты во время выездов на стрельбище произвели из каждого по 50 выстрелов. Потом с гранатомётами должны были продолжить работу конструкторы. Впрочем, что там и как, роты уже не касалось. Приказано произвести выстрелы. Этим и занимались.

Бабайцев ушам своим не поверил. Только и сказал:

– Быстро в ружейную комнату.

Уже в коридоре распорядился взять с собой одного дневального новой смены и поставить у двери, и ещё одного, из старой смены, выставить в коридоре у входа в ружейную комнату, чтобы курсанты роты, если будут мимо проходить, не глазели, что там, да как.

Лишняя информация не нужна, дело могло иметь серьёзный оборот, хотя Бабайцев надеялся, что новый дежурный просто перестраховывается с этой печатью.

Подошли к пирамиде. Печать действительно была с виду странной. Вроде бы на месте, но явно как-то не так стоит.