За время учёбы и службы Николаю Константинову не раз придётся задуматься над таким, в общем-то простым вопросом. Казалось бы, все офицеры одинаково состоят на службе, все носят офицерскую форму, все получают звания. Словом, со стороны разницы не видно. А ведь это не так. У одних служба проходит в купных городах, рабочие места в кабинетах, после окончания обычного, как на гражданке, рабочего дня, закрыл кабинет и домой. А у других – учебные поля, полигоны, занятия на морозе или на жаре. Все праздники на службе, даже Новый год дома не встретить.

Ещё удивительнее условное равенство офицерское – да и не только офицерское – на войне. Возьмём простой пример. Воины гвардейских миномётных частей наносили противнику колоссальный урон. Но такой ли они подвергались опасности и таким ли лишениям, как воины стрелковых или танковых подразделений и частей? Жизнь расставляла всех по своим местам, не слишком в итоге равным. Моряки-подводники, уходя в боевой поход, не знали, вернутся ли, поскольку не всё зависело только от боевой слаженности экипажа. Зависело, порой, и от непредсказуемых вещей.

Словом, примеры можно приводить бесконечно. У Николая Константинова было всё гораздо прозаичнее. Конечно, с точки зрения курсанта, лучше быть в роте, где командир мягче, добрее, даже, можно сказать, требователен не так, как в другой. А что лучше? Сегодня, возможно, лучше именно так. Сегодня, допустим, нелегко учиться в условиях жёсткой дисциплины, не очень нравится жёсткий распорядок, строгие командиры. Тем более, по общему мнению, в Московском ВОКУ всё на ранг твёрже и жёстче.

Не случайно ведь полковник, решивший вопрос о направлении Николая в Московское ВОКУ прямо в кабинете начальника Калининского СВУ, задал вопрос: «А не сбежите из Московского?»

Думал ли обо всём этом он, становясь в строй роты, когда услышал команду на построение? Вряд ли. Построения могли объявлять по самым различным причинам.

Встал в строй. Прозвучала команда:

«Смирно, равнение на средину».

Из канцелярии вышел командир роты, махнул рукой, мол «вольно», докладывать не надо, и, развернув листок бумаги, стал называть фамилии:

– Курсанты …

В конце списка Николай услышал и свою фамилию, насторожился: «Куда-то на работу что ли отправят?»

– Выйти из строя! – выдохнул ротный.

Николай Константинов сделал два шага вперёд и чётко повернулся лицом к строю, оказавшись в шеренге с несколькими выпускниками СВУ, только что зачисленными в роту.

– Товарищи курсанты. Вы переводитесь в первую роту. Прошу взять личные вещи и через десять минут построиться здесь же. Старшина роты отведёт вас в расположение первой роты. Разойдись.

Константинов замер на месте. Словно гром прогремел над его головой. Он некоторое время смотрел на дверь, за которой скрылся майор, затем решительно шагнул к ней и, постучав, вошёл:

– Разрешите? Курсант Константинов.

Как положено, назвал звание, фамилию и услышал:

– Да, да, проходите, товарищ курсант. Что вы хотели?

– Товарищ майор, оставьте меня у себя в роте, пожалуйста.

Майор даже встал из-за стола, подошёл к окну. Чувствовалось, что он чем-то взволнован, быть может, даже огорчён, но старается не подавать виду. С минуту ничего не отвечал, потом повернулся и мягко проговорил:

– Не могу я ничего поделать, товарищ курсант. Приказ.

– Ну, меня же к вам распределили, товарищ майор.

Константинов ещё не знал, что такие вот разговоры, да уговоры в Московском ВОКУ неприемлемы. Впрочем, он и не узнал о том в тот день, потому что и командиру роты очень не хотелось отпускать от себя и его, и тех других выпускников СВУ, фамилии которых он назвал перед строем.