Казалось, Элени еще сильнее уменьшилась в размерах и чуть ли не растворилась в своем сером плаще. Она и раньше была незаметной, а сейчас, на фоне этого серого цвета, вообще выглядела эфемерной. Внезапно я поняла, почему никто из нас не обратил на нее внимания. Скорее всего, она прекрасно умела сливаться с окружающей обстановкой. Какая практичная магия. Надо будет запомнить.

Тут из толпы за троном отделилась еще одна фигура и неторопливо направилась к нам. Не считая звука этих твердых шагов, в зале стояла полнейшая тишина. Только Элени со свистом дышала, словно ей не хватало воздуха. Я не смотрела на девушку, удерживая на себе пристальный взгляд Селесты. Та с кошачьей улыбкой на губах душила Элени. Она позволит ей задохнуться. Просто забавы ради и чтобы сразу дать мне понять, кто тут диктует правила. За девушку никто не заступался, хотя нет сомнений, что эту пытку видели все ведьмы и ведьмаки. Однако собравшихся, будто заплесневелый саван, накрыла пелена страха.

А потом воздух вокруг нас изменился. Моя магия встрепенулась и начала собираться под кожей. Под самой ее поверхностью. Становилась одновременно горячее и холоднее, словно никак не могла определиться, кто к нам приближался: друг или враг. Шаги стихли прямо возле Селесты.

– До сих пор она ни разу тебя не разочаровывала, а теперь твоя наследница здесь. Невредимая! Нет больше причин для беспокойства, – раздался успокаивающий голос. Голос, который, несмотря на то, как долго я его не слышала, оставался для меня таким же родным, как мой собственный. – Благодарю тебя за службу, Элени. Можешь идти.

Прошла секунда, затем еще одна. Наконец Элени резко втянула в себя воздух и тут же тенью умчалась прочь.

Я почти забыла о девушке, пытаясь сообразить, чей голос услышала только что. Решить, сон это или явь. Сердце сделало два удара, исполненных ужаса.

Быть этого не может!

Не существовало мира, в котором я могла бы себе представить, что Николай Лазарь – палатин стригоев, мой бывший любовник и отец моего ребенка – невозмутимо пройдет по тронному залу королевы ведьм и осмелится отдать приказ одной из ее подчиненных. Поскольку это означало, что он не странствовал по всему Ардялу, собирая против нее армию. Нет, это означало, что он уже занял сторону в грядущей войне. Сторону королевы, его заклятого врага! Как ей удалось заставить его? Я до сих пор верила, будто достаточно хорошо знала Николая, чтобы понять его мотивы. И тем не менее… Я подавила дрожь, которая охватила все мое тело. Казалось, если отдамся ей, у меня сломаются все кости. Казалось, я рассыплюсь на мелкие осколки, если приму тот факт, что он действительно это сделал. Капитулировал без боя.

В прошлом меня мучали кошмары. Сны, в которых мы с Эстерой попадаем в лапы к Селесте, а та запирает нас где-то и пытает. Желудок скрутило, и я сглотнула горькую желчь, подступившую к горлу. Случались ночи, когда я даже не осознавала, сны это или видения. И все же они послужили причиной того, что я спрятала и покинула Эстеру. Это буквально разорвало мою душу на части. В прямом смысле. С происходящим сейчас я могла справиться, но все равно задалась вопросом, было ли это одним из кошмаров. Если да, то это особенно страшный сон, потому что обычно под конец являлся Николай и спасал нас. Какая смешная, детская выдумка.

Очень медленно я подняла голову и посмотрела на стригоя. В его взгляде не было ничего знакомого, никакой радости, как во сне. Лишь ледяной гнев и расчет. И тем не менее при виде него я испытала шок. На протяжении стольких месяцев, которые я провела в Мунтении, охваченная страхом за жизнь нашей дочери, я старалась не думать о нем слишком много. Не то чтобы у меня хорошо получалось. Я то ненавидела его, то по нему тосковала. А теперь Николай стоял передо мной, всего в нескольких шагах, и смотрел сквозь меня, как на чужую. Словно вообще с трудом меня вспомнил. Неужели он меня забыл? Вычеркнул из памяти, как только я стала ему не нужна? До сих пор меня никогда не посещали подобные мысли. Однако в течение бесконечной жизни наверняка накапливается столько воспоминаний, что от ненужных приходится избавляться. Почувствовав укол боли, я ее проглотила и присмотрелась к нему внимательнее. Абсолютно неподвижные черты лица действительно не выражали ни единого намека на чувства и узнавание. Глаза утратили прежний теплый янтарный цвет, и теперь скука светилась в них оттенком твердого темного золота. Но вдруг крылья носа стригоя едва заметно дрогнули, а чувственные губы сжались плотнее. Тот, кто знал его не так хорошо, как я, возможно, не заметил бы его ярость. Но не я. Хотя ни один мускул его стройного тела не дрогнул, оно все словно вибрировало, пока он сверлил взглядом тех, кто стоял у меня за спиной. Вероятно, позже он оторвет голову своему первому офицеру за то, что она разрешила его драгоценной сестре сопровождать ее в Мунтении. На секунду Николай закрыл глаза, чтобы успокоиться, а когда вновь открыл, он взял себя в руки. Впрочем, уже поздно. От королевы не укрылось напряжение, которое высосало из тронного зала все оставшееся тепло. Развернувшись к нему, она цокнула языком: