Схватив стакан с нектаром, Гриша отправил его следом за тарелкой, после чего люто прорычал:

– Ненавижу Льва Толстого!!!

Следующий день оказался насыщен событиями сверх всякой меры. Мало того, что ожидался приезд дочери барина, так он еще совпал с большим православным праздником – днем рождения заживо канонизированного патриарха Никона. Как понял Гриша из разговоров холопов, в честь праздника ожидалось какое-то особенное угощение, а еще крестный ход и торжественный молебен. Но прежде чем совершать культовые действия, все холопы спозаранку были выгнаны на работы, дабы успеть доделать то, что не было доделано вчера. Дорогу, ведущую к барскому дому, заставили мыть – выдали ведра, тряпки и мыло. С обочин убрали весь мусор до соринки – остался чистенький песок. Все строения покрасили. Холопов тоже не забыли – каждому выдали по башке палкой, и строго-настрого приказали вести себя с молодой барыней почтительно, кланяться в ноги и не разгибаться, а на все ее вопросы отвечать одним словом – хорошо. Для Гриши, который уже успел снискать репутацию злостного смутьяна, провели отдельный инструктаж в уже хорошо знакомом ему сарае. После порции тумаков, надзиратель взял в полки секатор и показал его Грише.

– Еще хоть раз на тебя пожалуются – оскоплю вот этим! – предупредил он.

Гриша все понял, и пообещал, что отныне он будет образцовым холопом.

Ближе к обеду приехал отец Маврикий, тот самый святой старец, которого так часто цитировали крепостные. На самом деле оказалось, что Маврикию чуть за сорок, и старцем он отнюдь не выглядел. Его привезли на шикарном автомобиле с крестиком на лобовом стекле и мигалкой в форме церковного купола. Холопы, когда автомобиль священнослужителя проезжал мимо, попадали на колени и стали креститься, бормоча молитвы. Грише не хотелось падать на колени со всеми, но он помнил прозвучавшую в сарае угрозу. Пришлось подражать подавляющему большинству.

Примерно через два часа всех холопов сняли с работ, согнали к бараку и стали строить в колонну. Из небольшого сарайчика были извлечены предметы культа – здоровенный деревянный крест, икона пресвятого патриарха Никона в полный рост и в натуральную величину, хоругви, подсвечники и прочий инвентарь. Все это добро раздали холопам. Грише традиционно повезло – он вместе со зловонным Титом должен был тащить тяжеленный крест.

Выстроив колонну, надзиратели уселись под тентом пить чай с бубликами, а холопы так и остались стоять, как бойцы терракотовой армии, боясь даже шевельнуться. Бояться было чего – каждого заранее предупредили, что шевеление будет караться немедленной отправкой в кастрационный лагерь.

Гриша страдал. Солнце било лучами прямо в глаза, по спине стекали капельки пота. Покрытое грязью тело нещадно чесалось, тяжелый крест оттягивал руки, а тут еще Тит стоял рядом и благоухал, как деревенский нужник.

– Долго мы здесь торчать будем? – шепотом спросил Гриша у напарника.

– Святого старца Маврикия ожидаем, – ответил Тит.

– И где его черти носят, этого святого старца? – проворчал Гриша себе под нос.

Святой старец появился примерно через два часа. Это был высокий толстый мужик, лучащийся здоровьем и благополучием. Ряса в районе пупка у него была оттопырена так, будто он засунул под одежду арбуз-рекордсмен. На неохватном лице выделялись только щеки, похожие на огромные ягодицы. Следом за старцем шел молодой человек, тоже в форме сотрудника церкви, но званием явно ниже. С ними был еще один мужчина лет пятидесяти, тоже ухоженный и сытый, одетый просто, но со вкусом.

– А кто этот третий? – шепотом спросил Гриша у Тита.