Ведь самое интересное, как сказал бы булгаковский Воланд, не то, что человек религиозен, а то, что он внезапно религиозен. Блаженный Августин в своей «Исповеди» чрезвычайно удивляется, что лишь после тридцати лет он научился мыслить о духовном. В этой содержательной метаморфозе психической деятельности с позиций онтогенетической персонологии нет ничего удивительного.

К сожалению, в отрицании возможности установить какие—либо корреляции между биологической и, в частности, нейрофизиологической деятельностью головного мозга и содержательными характеристиками личности, Русалов недалеко ушел от известной «дубининской» психологии, когда генетик Н. П. Дубинин пытался доказать, что генетические факторы не имеют какого—либо отношения к формированию личности и «громил» за противоположные взгляды того же Эфроимсона. «Сколько бы мы не изучали строение мозга человека и процессы, идущие в нейронах, – заявлял Дубинин, – мы, даже получив важнейшие данные по нейрофизиологии, не поймем, что такое мысль» (48). Когда-нибудь поймем. Но станем ли мы счастливее от этого понимания?

Исследования Русалова в целом не только не отрицают, но и подтверждают возможность установления коррелятивных связей между биологическими формально—динамическими аспектами индивида и личностными динамическими и содержательными характеристиками.

В подтверждение вышесказанного можно указать на исследования голландских ученых де Ланге, Ван—Левена и П. Верри, которые установили четкие корреляции между психологическими и электроэнцефалографическими явлениями. Они сопоставляли данные электроэнцефалограмм с независимо проводимыми тестами Роршаха, Бурдона, Крепеллина, на основании которых делались заключения о работоспособности, реакциях личности на напряжение, различные ситуации и отношения, установках и эмоционально—волевых свойствах личности. Оказалось, что можно сопоставлять типологические варианты электроэнцефалограмм и психологических тестов.

Ряд данных, указывающих на индивидуально—типичный и стабильный характер ЭЭГ давно заинтересовал многих исследователей и побудил их попытаться связать ее параметры с особенностями психологической сферы индивида. За рубежом это традиционно два направления: ЭЭГ и интеллект, ЭЭГ и личность (темперамент).

Мы уже говорили о том, что исследование альфа—спектра биоэлектрической активности позволило установить тесную связь его с интеллектуальной деятельностью. Уже сегодня мы имеем результаты исследований, которые позволяют устанавливать определенные корреляции между нейрофизиологическими и психологическими стратами.

У детей дошкольного и школьного возраста выраженность ориентировочной реакции положительно коррелирует с интеллектом (H. D. Kimmel, 1981), оперантной обучаемостью (J. R. Cousins, 1976), способностью к сосредоточению внимания (K. I. van Hover, 1974). Более того, ориентировочная реакция у 3—летних детей значимо коррелирует с IQ в возрасте 9 лет (215). Эти лонгитудинальные исследования, которые показали, что величина ориентировочной реакции в возрасте 3-х лет связана с умственными способностями в 9—летнем возрасте, считаются первым в психофизиологии случаем успешного прогноза развития психологической переменной по уровню физиологической переменной в более раннем возрасте.

У взрослых индивидуальные особенности ориентировочной реакции связаны с характеристиками обучаемости, способностью к обобщению (I. Maltzman, 1971), когнитивными стилями (H. S. Goldstein et al., 1970; K. Dronsejko, 1972), особенностями темперамента (R. S. Neary, Z. Zuckerman, 1976; R. M. Stelmack, l. Plouffe, 1983) и личности (J. R. McCanne, F. J. Lotsof, 1980).