Такой же высокий и тонкий, как и Элина Конищева. Может, брат? Что-то схожее есть в чертах, такое острое. Только у Элины Константиновны эта острота делает ее лицо строгим и породистым, а у предположительного брата эта острота вся наискосок, и похож он от этого на крысу. Или на скунса.

– Нет, вы гляньте, какая крыса, – озвучил мысли Петра Арсений. – Так и вертится, так и вьётся вокруг бедной вдовицы.

– Если тут кто и бедный – так это явно не вдовица, – негромко отозвался Петр. – Завтра же дуй к нотариусу, мне нужно ознакомиться с завещанием Конищева. Если надо – возьми разрешение прокурора для выполнения следственных действий.

– Не учите ученого, – недовольно буркнул Арсений. – Все сделаю. И все же таки как думаете, Петр Тихонович, кто такой будет этот опоссум?

– Ну, какой же он опоссум? – хмыкнул Петр. – Опоссумы симпатичные.

– Откуда знаете?

– В прошлые выходные выгуливал племянниц в зоопарке. Мы у клетки с этими опоссумами полчаса проторчали. Так что этот – не опоссум. Так, обсосанный какой-то. Пошли, познакомимся?

– А можно?

– А чего ж нельзя-то? Вот сейчас тело земле предадут – и пойдем выражать соболезнования. Лицо только скорбное сделай.

– Ну, я тогда пойду, покурю пока, над лицом поработаю.

***

– Петр Тихонович, есть какие-то новости?

Бедная вдовица, по выражению Арсения, поразительно хорошо держалась. Петр вспомнил день убийства Конищева: ее распухший нос, крысиный – ладно, опоссумный – хвостик белесых волос, тонкие вздрагивающие плечи под своей рукой. Сейчас перед ним стояла ни дать, ни взять вдовствующая королева Элина Первая.

Ни хрена себе девочка за три дня самообладание отрастила. Или тогда на жалость давила? Так бесполезно, эта кнопка у Петра Тихого давно сломана.

– Работаем, Элина Константиновна, – уклончиво ответил Петр. – Кое-какие предварительные результаты есть.

– Какие? – тут же быстро спросила она.

Петр многозначительно покосился на ее спутника. Вблизи он производил еще более опоссумное впечатление. При этом мог быть совершенно милейшим человеком. Внешность обманчива – это Петр Тихий знал так же твердо.

– Ой, при Вите можно говорить, – вдовица верно истолковала его взгляд. – Знакомьтесь, это Виктор, племянник Валентина Самуиловича. Виктор, это следователь, который ведет дело... наше дело.

– Виктор тоже Самуилович? – подал голос Арсений. Имя «Виктор» он произнес на французский манер, с ударением на второй слог.

– Почему? – озадаченно переспросил Виктор. Голос у него оказался манерный, и к определению «милейший человек» Виктора нисколько не приближал. – Виктор Эммануилович Конищев.

Арсений за спиной Петра сдавленно хрюкнул и, пробормотав «Я отойду покурить», снова ретировался. Петр с сомнением смотрел на протянутую ему руку, а потом безо всякого желания пожал.

– Я правильно понимаю, что ваш отец был братом Валентина Самуиловича Конищева?

– Именно так. Старшим.

– А ваш отец здесь?

– Он ушел из жизни два года назад, – скорбно поджал губы профессорский племянник. – Так что за новости у вас, господин следователь?

Петру захотелось вдруг сказать что-то резкое этому Виктору-Эммануилу. Не нравился он Петру. Вдовица на его фоне и вовсе выглядела королевой. А этот Эммануэль прям-таки вился вокруг нее, то за локоток придержит, то за талию.

Любопытный валет вскрылся в пасьянсе. Да и сам пасьянс оказался не так прост.

– Результаты пока предварительные, – ровно ответил Петр. – И пока рано о чем-то говорить определенно. Я вас обоих вызову для дачи показаний – там и обсудим… все новости.

При словах «дача показаний» Виктор-Эммануил заметно сник, а вдова лишь сдержанно кивнула.