– Да пол-отдела ко мне заглянули – посмотреть, кто тут так у меня голосит, – Арсений выудил из тумбочки пакет с сушками. – Просто гастроли оренбургского театра народных талантов.

– В сухом остатке что?

– А в сухом остатке у нас отсутствие алиби, – с довольным видом сообщил Арсений, разламывая сушку.

– Даже намека нет?

– А вам больше скажу, Петр Тихонович… – Арсений выдержал театральную паузу. – На момент убийства Конищева «плакающий мальчик» был в Москве.

– Вот это поворот. Неужели так сам сразу – и признался?

– Секреты мастерства, – скромно потупился Арсений. А потом принялся хвастаться. – Я сразу понял, что там дело нечисто с алиби, и как-то по наитию намекнул, что сделаю запрос в авиакомпании, которые летают из Оренбурга – и Поварницын, возрыдав, сообщил, что прилетал в Москву.

– Как он объясняет – зачем?

– Ну, сначала что-то попытался присочинить про деловую командировку. А потом, еще раз возрыдав, сообщил, что приезжал встретиться с отцом.

– Все любопытнее и любопытнее. И что же – встретился?

– Он прилетел в день убийства утренним рейсом. Сказал, что хотел поговорить с отцом, но никак не мог решиться, и в тот день не приходил к Конищеву и не звонил ему.

– Что делал?

– Говорит, гулял по столице, все больше в окрестностях отчего дома, и набирался решимости на разговор.

– О чем говорить-то хотел?

– А! – махнул рукой Арсений. – Я так и не понял толком. Что-то из серии: хочу ли я, могу ли я, гавно ли я, магнолия! В общем, хотел то ли претензий выкатить, то ли изобразить возвращение блудного сына, то ли еще что-то. Он на этом месте особенно сильно выл.

– Дальше.

– На следующий день ему позвонила Элина Конищева и сообщила о смерти профессора. И сынок, вместо того, чтобы остаться на похороны отца и поддержать мачеху, срочно рванул к маменьке под юбку в Оренбург.

– Где провел ночь после убийства Конищева?

– В хостеле.

– Показания подтверждаются?

– Сделал запрос в авиакомпанию и хостел. Завтра информация будет.

Петр вздохнул и еще отхлебнул чаю.

– Ну а вас чем вдова порадовала?

– А вот Поварницыным и порадовала.

Арсений нахмурил лоб, а потом сообразил.

– Так это вы у нее плакающего мальчика изловили?

– Точнее, застукал.

– Да блин! – Арсений хлопнул себя ладонями по бедрам. – Я был о веселой вдове лучшего мнения! Чтобы она – и с таким слизняком спуталась? Да лучше бы с Виктором-Эммануилом!

Петр потер переносицу. Арсений толковый парень. Но иногда слишком бурное воображение его подводит.

– Если ты намекаешь на шуры-муры между мачехой и пасынком, то я в этом сильно сомневаюсь, – Петр встал, чтобы долить еще кипятка в кружку. – Поварницын у Конищевой занимался тем же, чем и у тебя – рыдал.

– Да? – обрадовался Арсений. – Тогда ладно.

– Да пока не ладно, – проворчал Петр. – Надо показать Поварницына консьержу.

– На завтра вызвал обоих! – тут же отрапортовал Арсений. – Так что вам интересного рассказала вдовица?

– Интересно, где теперь остановился Поварницын, – скорее сам себе задал вопрос Петр, проигнорировав вопрос Арсения. – Он Элине… кхм… Константиновне сегодня, по ее словам, как снег на голову свалился.

– А зачем?

Петр вдруг понял, что он не задал этот вопрос Элине. Точнее, задал – но она на него не ответила. Ведь это важно – о чем они говорили с Поварницыным, как он объяснил ей свой визит. Непорядок. Значит, надо будет побеседовать с ней еще раз.

– Пока непонятно, – уклончиво отозвался Петр. – Мне надо все это обдумать… Если Поварницын опять попросится на постой к профессорской вдове… Знаешь, я сегодня на него посмотрел «в деле». Он ведь ей на жалость давит профессионально, а она ведется. Не нравится мне, когда они вместе.