– А я слышала, что вы давно собирались в городе дом покупать, все скопом продать и переехать?

– Ну что ты городишь! – возмутился Олег.

– Это ты городишь!! – не выдержала этого дипломатического диалога Влада. – Ты что, придурок?! Почему я должна продать свою квартиру, в которую вложила деньги моя семья, и вкладывать деньги в дом для твоей мамы?! Я, по-твоему, идиотка?!

– Я знал, что ты так отреагируешь, поэтому и не говорил тебе, – раздраженно сказал Олег и отвернулся к окну. – Заладила: «Моя квартира, моя квартира». Кому нужна эта твоя квартира? Да ее вообще никто не купит. Дурак разве что какой объявится. Кто тут на пустыре в заброшенном месте хату себе покупать будет? Ты ее за копейки продашь. А я и дом свой продал, и родственники деньги обещали, мама добавит из своих сбережений. Заладила: «Моя квартира, моя квартира», аж смешно.

Влада привстала со стула:

– Иди спать, я посуду помою и тоже лягу. Устала, не хочу сейчас разговаривать, потом поговорим.

– Ну ты не обижайся… Что ты так восприняла все… не так…

– Иди спать, Олег, я, правда, устала.

На следующий день Влада набрала старшую сестру: та должна была занять денег у друзей, чтобы добавить часть недостающей суммы для покупки дома, который они предполагали купить.

– Элла, привет, я че звоню – отбой по кредиту.

– Что такое?

– Я не буду квартиру продавать, деньги не надо занимать.

– Влада, что случилось?..

– Я передумала.

– Что, опять забухал?

– Хуже, Эл.

– Да что такое?

– Потом расскажу, отбой, короче, поняла? Не надо занимать ничего. Поняла?

– Да поняла я…

Следом Влада позвонила в агентство недвижимости и сняла объявление о продаже своей квартиры. Через три дня Олег был окончательно выселен вместе со всеми своими манатками.

Буквально за месяц до Нового года Олег объявился – с прощениями, извинениями, разговорами по душам и искренним желанием начать все заново. Влада вроде и не собиралась жить вместе с бывшим супругом, и воспоминания о нем не грели душу, но она почему-то ему поверила. Возможно, причиной этого явилась опустевшая квартира, из которой уехал в город отца единственный сын. Теперь Влада готова была по вечерам от одиночества лезть на стены или выть как собака. А может, скрытым мотивом этого поступка послужили и неустроенность в личной жизни, и щелкавшие годики, которые уже подгребали к отметке «тридцать пять», и она поверила.

За время их разлуки в жизни Олега произошли большие изменения: от инсульта умерла мать, дети подросли и чудили уже по-взрослому, он так и не купил дом в городе и остался проживать на родине, все в той же привычной для него среде обитания. Сделал шикарный, по его словам, ремонт в доме матери, приобрел новую мебель и обустроил комфортный санузел. Все эти новости он рассказал ей, когда они помирились перед Новым годом, много шутил, иногда качал головой и подытожил свое изложение неким рассуждением:

– Дурак я был, что говорить… Знаешь, как-то жил, а сам не понимал, что делаю, кто вокруг меня. Всех считал друзьями. Знаешь, когда мама умерла, только тогда что-то понял. Пока живая была, я был не один, а потом сразу как-то одиночество нахлынуло. Я же с женщиной жил… Тоже, знаешь, мама сказала: «Хорошая она, живи». Я и жил… А потом глянул – чужой человек она мне. Только о тебе думал. Ты самая лучшая. Я дурак был, что не понимал этого. Все теперь по-другому будет. Главное, чтобы ты мне поверила. Только бы простила меня. Я все помню… Много тебе от меня досталось. Прости меня… Я для тебя все сделаю. Все, что смогу. Только прости меня.

К монологу также прилагался и рассказ о личной жизни. Олег с горькой усмешкой тогда в откровенном вечернем диалоге за чашечкой чая поведал и о так изменившихся женщинах в его селении. Как выяснилось, они не обладали добродетельными качествами, и по его мнению, вели себя очень странно: были наглыми и требовательными, коров не доили, а в пять утра даже не планировали просыпаться.