– Слушай, а на Крауч-Энд-роуд есть магазин, где продают карри?

– Я такого не знаю, мой птенчик, – сказал Реймонд.

– Так я и думал.

– Какие проблемы, малыш?

– Никаких, – может быть, чуть резковато ответил Фарнхэм, вспомнив растрепанные волосы и остекленевшие глаза Дорис Фриман.

Дорис и Лонни Фриман дошли почти до конца Крауч-Энд-роуд и там свернули на Хиллфилд-авеню, застроенную очень стильными, даже можно сказать, впечатляющими домами, – но Дорис почему-то подумала, что это всего лишь фасады, красивые оболочки, вероятно, разрезанные изнутри на квартиры и комнаты с холодной хирургической точностью.

– Пока все в порядке, – заметил Лонни.

– Да… – начала было Дорис и осеклась, потому что откуда-то сбоку послышался слабый стон.

Они оба встали как вкопанные. Стон доносился справа, из маленького дворика, обнесенного высокой живой изгородью. Лонни направился было в ту сторону, но Дорис схватила его за руку:

– Лонни, не надо!

– Что значит, не надо? – удивился он. – Кому-то плохо.

Она шагнула следом за ним, нервно передернув плечами. Изгородь была высокой, но не слишком густой. Лонни без труда раздвинул кусты. За ними обнаружилась небольшая квадратная лужайка в обрамлении цветочных клумб. Лужайка была очень зеленой, а в центре чернело какое-то дымящееся пятно – во всяком случае, с первого взгляда Дорис решила, что это пятно. Она еще раз глянула через плечо Лонни – ей пришлось встать на цыпочки, потому что она была маленькой, а муж был высоким, – и увидела, что это была дыра, отдаленно напоминающая силуэт распростертого человека. И она действительно дымилась.

«ПОДЗЕМНЫЙ УЖАС ПОГЛОТИЛ ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК», – вдруг подумала Дорис и вздрогнула.

Стон доносился из этой дыры, и Лонни рванулся туда, продираясь сквозь кусты.

– Лонни, не надо, – сказала она. – Пожалуйста.

– Кому-то плохо, – повторил он и прорвался сквозь изгородь на ту сторону. Раздался жесткий звук рвущейся ткани. Дорис еще успела увидеть, как муж идет к черной дырке в земле, а потом кусты сомкнулись плотной зеленой стеной, и она больше не видела Лонни – лишь различала его силуэт с той стороны. Она попыталась пройти туда следом за ним, но на ней была блузка без рукавов, и она сразу же оцарапалась о короткие твердые ветки подстриженных кустов.

– Лонни! – закричала она. Ей вдруг стало страшно. – Лонни, вернись!

– Сейчас, солнышко!

Дорис казалось, что дом с той стороны колючей зеленой стены бесстрастно глядит на нее пустыми темными окнами.

Стоны по-прежнему доносились из дымящейся дыры, но теперь они стали глуше – такие гортанные хрипы, в которых звучало какое-то жуткое ликование. Неужели Лонни не слышит?!

– Эй, там внизу, – донесся с той стороны голос Лонни. – Тут есть кто-нибудь? Эй… о Боже!

А потом он закричал. Дорис в жизни не слышала, чтобы Лонни кричал, и от этого вопля у нее подкосились ноги. Она судорожно огляделась, ища глазами хотя бы какой-то проход – тропинку или просто просвет в плотных кустах, – но изгородь тянулась сплошной стеной. У нее перед глазами поплыли обрывки кошмарных видений: байкеры с крысиными мордами вместо лиц, огромный кот с розовой развороченной мордой, маленький мальчик с рукой-клешней.

Лонни! – хотела крикнуть она, но не смогла выдавить из себя ни звука.

Теперь с той стороны послышались звуки борьбы. Стоны затихли. Зато появилось какое-то влажное хлюпанье, как будто кто-то тяжелый шлепал по мокрой грязи. А потом Лонни вывалился обратно сквозь плотные кусты, как будто его сильно толкнули в спину. Правый рукав его светло серого пиджака был разодран в клочья, и на нем чернели подтеки какой-то слизи, которая дымилась, как и дыра посреди лужайки.