– И много вас таких? Порченных… – грубая, но шутка.

– Ровно те, кто в СВС. Но в СВС даже недобор. При прочих условиях, если б СВСники сильно противопоставляли себя местному мирку, нас бы размазали по каютам. Но мы ведем себя тихо. Свои убеждения не навязываем: каждый кассумкрат все понимает, что не все рожденные от кассумкратов впитывают с молоком матери эти идеи и образ жизни. Поэтому нас никто не трогает. Даже косых взглядов каждый кассумкрат СВС не ловит на себе.

Димитрию припомнились реформы правоохранительной системы в Еврасе, и он спросил:

– Мы уже 6 часов нарезаем круги по Кванчкону, а где полиция, дроны правопорядка, хоть что-нибудь обреченное зачищать от гадости ваш хрупкий мир?

– Их нет.

– А преступлений у вас нет?

– Преступление – продукт государства, нарушение табу – продукт догосударственного общества. А исчадие кассумкратии – это гневные для человеческой природы и жизнедеятельности действия и бездействия, будь то половое насилие, смерточинение, подрыв коммуникаций.

Дмитрий в этот момент подумал: «Преступность – то, что неугодно кассумкратии. Хм. Нескромная и топорная переработка…».

– Каждый кассумкрат на баржах активный. И мафию образовать не успеешь, а большей частью, и совершить злодеяние. Даже бывалому в охранении, такому как ты, лучше не знать участь застигнутого при разбое. Все на виду. Плотность заселенки-то высокая.

– То есть централизованных институтов расследования у вас нет?

– Нет.

– И с изворотливыми маньяками генных подрывов в ваших праведных рядах тоже будете нахлестами разбушевавшегося народа бороться?

– Да.

– Допустим. Но зайду с другого фланга, – сказал евразийский телохранитель. – Воробьи могут заклевать собрата, не поделившегося чириканьем об обнаруженном пищевом кладе. А как у вас разбираются с такими выпаденцами? С теми, что по духу с вами в одно русло не вливаются. Я сейчас не про маньяков.

– Хм… Хех… Ну… Как тебе сказать… Таких прям отъявленных случаев именно последние годы не было. А так проблемы ликвидируются силами СВС и тайным присутствием сетевых советов.

– А есть гарантии, что люди не прибегнут к варварским методам расправы?

– Нет. В любом случае пассивышей не будет в этом деле, – собеседник чего-то призадумался, а потом будто бы лампочка загорелась над его челом. – А ведь отсутствие институтов полиции нам только на руку играет.

Вопросительный взгляд Димитрия.

– А я объясню. В кассумкратии же не воспелся феномен доносительства. Общество каждого кассумкрата первые 15 лет реформаций балансировало на грани с тоталитарными, моноидеологическими и теократическими социумами. Поэтому отсутствие институтов доносительства позволило избежать кассумкратии скатывания к сталинизму, кимчеризму, инвад-демократизму и прочим авторитарным системам, укрывающимся за ширмой власти всех людей. В кассумкратии каждого кассумкрата есть неизлечимая проблема латентных терракратов. В свое время звучал ор образовать подразделение для их выслеживания с уничтожением либо депортацией. Но голос разума возымел верх. Нельзя вечно делать вид, что ты чему-то привержен. Рано или поздно веришь этому. Это как с полоненными народами. Исторический факт, что многие переходили в новую веру завоевателей с расчетом потом из нее выйти. Но условия и длительность пребывания надиктовали другие условия.

– А судей почему у вас нет?

– Где ты видел, чтобы одна личность считала безапелляционно другую гораздо круче настолько, чтобы вручать ему безотзывный или слабоотзывный скипетр судейства? Каждому кассумкрату не нужен человек, на которого каждый кассумкрат бы сваливал ответственность. Кассумкратия каждого кассумкрата сама годна решать судьбы.