На самом краешке сознания мелькал образ любимого: растрёпанные светлые волосы, закатившиеся тёмные глаза, чёрная рубашка, подсвеченная цветными сполохами, вознесённый вверх серповидный клинок, по которому с алтаря перетекает в демона крохотная неприкаянная душа. Чья-то душа, бывшая когда-то, вероятно, ужасно грязной – иные к Сатане не попадают – столь ужасной, что все её жизненные «наросты» спилили, оставив только чистый костяк, самую суть, искру настоящей жизни. Ничейная белая душа, подаренная правителем Тёмного мира маленькой девочке, ничем не заслужившей подобного, просто появившейся на свет.

Заслужил ли душу демон?

Мой демон – несомненно. Раз уж высшие силы оставили для «пустых» такую лазейку, то кто, как не он?

О моём даре ему я не жалела ни тогда, ни теперь, несмотря ни на что. Какие-то вещи просто правильны, и всё на этом.

Боль утихла столь же быстро, как и явилась.

Мы очнулись одновременно.

Честно сказать, я не ощущала в себе сколько-нибудь сильных изменений. Я знала, что потеряла одну из врученных мне душ, но именно, что знала. Это даже было не сравнить с тем, как порезать палец: последнее гораздо чувствительнее, серьёзно.

Нет, повторить пережитое – увольте. Но в целом… разговоров-то…

Саул… ну, я не заметила и в нём особых изменений: всё такой-же инкуб, всё такой же взгляд…

– Так вот, каково это… – прошептал он благоговейно, вслушиваясь в себя. И у вас это есть… всё время. Ты даже не представляешь…

– Не представляю, – я развела руками, окончательно придя в себя. – Может, ты, наконец, расскажешь?

– Это… не описать. Я… чувствую себя целым. Да, именно! Целым, понимаешь? – он вскочил, хватая меня за руки и притягивая к себе, кружа нас вокруг алтаря. – Впервые я перестал быть пустым, когда ты стала моей, а теперь… теперь это навсегда!

Я сбилась с шага, вынудив инкуба остановиться.

– И теперь? – сердце вдруг перепугано затрепыхалось: что, если на этом всё? Что, если он передумал, и я сама ему теперь без надобности?

– Любимая? Что такое? – он коснулся моего лица, вглядываясь в глаза. – Ты? Нет! Не смей передумать! Я всё тот же, Санни, клянусь. Ничего не изменится для нас с тобой, – Саул бухнулся на колени, не отпуская моих ладошек, целуя тыльную сторону кистей; голос его звучал умоляюще. – Скажи это ещё раз. Прямо тут. Бо-Хотар скрепит наш союз. Скажи, – он глубоко вдохнул и выпалил: – Сатаниэль, станешь ли ты моей женой?

Что я могла ответить, глупая влюблённая девчонка?

Мы стали супругами там, на холме творения.

Старый алтарь принял нашу жертву: немного смешавшейся крови, пролившейся во всё ещё зияющую трещину руны, наши клятвы, биение наших сердец. Валун сверкнул раз и медленно угас. На его вершине из ниоткуда появились кольцо и серёжка чернёного серебра: и то, и другое украшало по маленькому кровавому рубину.

Вдевая серьгу мне в ухо, Саул казался довольным даже больше, чем после обретения души.

– Ну вот, любимая, теперь мы вместе навеки.

Нагло врал, сволочь. Не так уж много времени потребовалось ему, чтобы нарушить клятвы.

Блинчики! Вот же, зараза!

Блинчики с черникой и стаканом молока на завтрак – за это я готова была и душу продать.

Впрочем, этому паразиту она без надобности: одну я ему подарила просто так (нет, ну, блинчики демонюка пёк мне и раньше, но я не из-за них, честно… почти).

Я успела принять душ, переодеться в лёгкое платье-балахон нежно-лимонного цвета, всё в мелких голубых незабудках, и теперь стояла на пороге спальни, глядя в кухню и борясь с собой. Инкуб, определённо, тоже освежился и, напевая, пританцовывал у плиты: горка ровных поджаренных солнышек на тарелке возле него всё росла.