– в семнадцать часов тридцать две минуты тридцать секунд. Это вместо «устаревшего» Гринвича.

– Догадываюсь, что вместо Гринвича, – нетерпеливо передернула плечами полковник Зырянова.

– У меня еще три минуты, – напомнил, улыбаясь, Валенда, – Я назвал две позиции. Но есть и третья: в одной из папок я обнаружил подборку об американской лунной миссии «Ахиллес» под номером одиннадцать.

– Да, это входило в круг обязанностей предшественника. И что же?

– Вот, послушайте, – Валенда достал из папки листок и прочитал:

– Восемнадцатого июля 1969 года «Ахиллес-11» прибыл к Луне и в семнадцать часов 32 минуты и тридцать секунд по ют и си вышел на орбиту искусственного спутника…

– И что из этого следует? – включила ледяной тембр полковник Зырянова. – По-моему, это случайное совпадение.

Но сбить с толку настойчивого майора проверенным «ледяным приемом» не удалось.

– Если совпадение, то очень подозрительное, – поднялся из-за стола Валенда. – Дело в том, что завтра как раз и есть восемнадцатое июля 1999 года. И еще одно: указанное в этой телеграмме время странным образом совпадает с декларируемым американцами временем прибытия одиннадцатого Ахиллеса на лунную орбиту – до секунды!

– Павел Васильевич – время! – вернула папку на прежнее место полковник Зырянова. – Вы же не знаете самого главного: кто этот Зорин, и где его искать?

И четвертое обстоятельство, – продолжал ровным голосом Валенда. – Я знаю Зорина, который родился восемнадцатого июля пятьдесят восьмого года. Это наш с Лукьяновым одноклассник.

– Откуда такая уверенность? Давайте в десять тридцать поговорим обстоятельно.

– Хорошо, – направился к двери Валенда. – Я буду у вас ровно в десять тридцать.

– Да, кстати, Павел Васильевич, – окликнула его Наталья Павловна. – А как вы относитесь к американской лунной программе?

– Честно?

– Конечно, честно. У нас тут только честно.

– Отрицательно, – остановился у двери Павел Васильевич. – У американцев не было ракетного двигателя с заявленной мощностью, чтобы вывести на опорную орбиту лунный комплекс «Плутон-Ахиллес». Тяжелая ракета «Плутон-5» – блеф. Комплекс «Плутон-Ахиллес» взлетал, но с двигателями меньшей мощности. Отсюда следует, что на низкую околоземную орбиту было выведено не сто сорок требуемых тонн, а гораздо меньше. И это означает, что никакого полета «Ахиллеса» кЛуне не могло состояться.

– Понятно, – улыбнулась Зырянова. – Но ваша позиция противоречит официальной версии.

– Принял к сведению, – ничуть не смутился Валенда. – Но я свою точку зрения менять не собираюсь.

– Значит, вы уверены, что этот Зорин, указанный в телеграмме, является вашим одноклассником?

– Да, товарищ полковник, уверен! Мы учились вместе: я, Андрей Зорин и Юрка Лукьянов. У нас даже был свой вокально-инструментальный ансамбль.

Юра Лукьянов с самого раннего детства интересовался музыкой. Музыка вошла в жизнь Юры вместе с радиоприемником «Урал», способным также воспроизводить грампластинки на семьдесят восемь оборотов, и музыкальными фразами песни «Спят курганы темные», которую отец напевал почти каждый вечер, укачивая сына. И старой клееной – переклеенной скрипкой, на которой никто не умел играть, а Петр Осипович хоть и умел когда-то, но после войны уже не смог играть, потому что левая рука не слушалась по причине тяжелой фронтовой контузии.

Как только Юра начал ходить, Петр Осипович обеспечил ему доступ к радиоприемнику и научил сына проигрывать эти тяжелые и хрупкие пластинки. Благо, магазин по их продаже был за углом, и назывался он: «Культтовары».

В минуты хорошего настроения и с утра пораньше маленький Юра подходил к проигрывателю, доставал из коробок любимые пластинки и надолго погружался в кропотливый процесс воспроизведения: необходимо было поменять иглу, затем аккуратно протереть пластинку, запустить диск и осторожно опустить адаптер. После этого последнего действия Юра замирал и «ловил» знакомый скрип, указывающий на то, что иголка скользит по правильной дорожке, и что через несколько мгновений из репродуктора вырвутся звуки гитарного вступления мексиканского трио Лос Панчос. В те далекие дни музыкальные пристрастия Юры Лукьянова сформировались в соответствии с репертуаром имевшихся в домашней коллекции пластинок и музыкальных радиопередач. В основном это были песенные произведения. Юра искренне восхищался песней «Тайна» в исполнении оркестра Леонида Утесова, заунывные звуки скрипок которой «трогали» его детскую душу. А песню «Бесамэ мучо» с бойкими заокеанскими рифами маленький Юра готов был воспроизводить до бесконечности, доводя домашних до определенной точки.