Дверь кабинета закрылась за мной. Уже отдышавшийся от забега за мною директор щёлкнул замком и широким жестом указал мне на кресло, обитое слегка потёртым кожзаменителем.

– Прошу, – сказал он, поправляя на себе сбившийся галстук, – устраивайтесь и мы поговорим.

– О чём? – спросил я. Кресло слегка спружинило подо мною.

Только теперь я заметил на стене большой государственный герб. Он в точности повторял рисунок на моём паспорте, только был более крупным, что позволяло лучше различить детали. На красном щите располагался золотой двуглавый медведь. В каждой из своих лап мишка сжимал по снопу золотой пшеницы. Колосья, увитые лентами, изгибались, почти замыкаясь в круг над медвежьими головами. Я перевёл взгляд вправо, на добротный портрет с латунной табличкой «Господин президент Российской Федерации». Лицо изображённого на портрете человека показалось мне ужасно знакомым, словно я знал его ещё с тех времён, когда ходил в школу, и все телевизоры имели выпуклые экраны кинескопов. Мне показалось, что я обознался, но уточнять это я не решился.

– Зачем вы пришли ко мне в банк? – спросил банкир таким тоном, которым было бы уместнее произнести «Вы уволены!». Я оторвался от портрета.

– Во-первых, – начал я, стараясь придать своему голосу более твёрдые интонации, и, кажется, мне это удалось, – я пришёл не к вам. Во-вторых, почему все так набросились на меня, словно я объявил о том, что ваш банк заминирован?

Бдительно оглядев меня, директор взял телефонную трубку, за которой потянулся длинный чёрный витой провод, и нажал какую-то из кнопок на корпусе аппарата.

– Ты собрал подписи о неразглашении? Хорошо, продолжай дальше. Предупреди посетителей, что учения тайные. Кассиршам благодарность за оперативное реагирование. Да, ему тоже. Если что-то… Нет, пока не требуется.

Его рука с золотым перстнем нажала ещё одну кнопку.

Заменить все записи с камер. Поставьте обычную картинку. Если что, объясните скачком напряжения или ошибкой. Да. Да, или так.

Телефонная трубка легла на аппарат. Внимательный, почти рентгеновский взгляд банкира вернулся на меня.

– Я спрашиваю ещё раз, для чего вы пришли в банк, и прошу на этот раз мне ответить.

– Тон директора не предполагал возражений. Я почувствовал, что мне это уже начинает надоедать.

– Мне нужно обменять валюту, – ответил я, вкладывая в голос некий вызов. Банкир снял с себя очки и закрыл глаза, устало выдохнув.

– Когда мне сообщили о вас, я подумал, что вы провокатор из госфинансконтроля, но сейчас я вижу, что это не так, – сказал банкир, открывая глаза. – Вы не провокатор, а, извините, дурак, раз пришли посреди бела дня и объявили это на весь банк. Так не поступают. Я могу затереть записи с камер и поручиться, что мои люди будут молчать, но что произойдёт, если кто-то из посетителей выйдет из банка и позвонит куда надо, сообщив, что сюда пришёл человек с валютой?

Я даже не знал, что ответить на этот вопрос, поэтому просто пожал плечами.

Мы сделаем так, – голос банкира слегка смягчился, а сам он наклонился ко мне. – В случае, если…

Он замялся.

– Если у нас будут спрашивать уполномоченные лица, то вы нашли валюту в дедушкином портмоне в кладовке. Взяв монеты, вы как законопослушный гражданин немедленно отправились в банк, чтобы сдать валюту в установленный законом двенадцатичасовой срок. Да-да, ведь вы имеете право сдавать деньги не только в полицию внутренних дел, но и в банк. Разумеется, в течение часа мы должны уведомить об этом органы, но электронное письмо затерялось из-за аварии электропроводки. Вам всё понятно?

Портмоне, банк и проводка. Мне это показалось каким-то бредом, но на всякий случай я кивнул.