Пока Зоя запинаясь, потея, отдуваясь вспоминала и воспроизводила соответствующие пункты из соответствующего параграфа толстенного учебника за авторством, как нетрудно догадаться, Филиппа Артебалетовича Данило-Данильяна, сам Филипп Артебалетович будто ее и не слушал, продолжая беседовать с Варшавянским о медицинских тонкостях поведения тех, кому за шестьдесят (по возрасту), а Варшавянский ему отвечал, что здесь важнее не быть за сто и даже за восемьдесят пять (по весу). Данило-Данильян грустно поглаживал себя по животу, давно перешедшему в стадию «брюхо», и жаловался на то, сколько нам открытий чудных готовит кондитерская фабрика «Заря».

– Что же, – сказал Филипп Артебалетович, когда Зоя добралась до десятого пункта, – обещал так обещал. Благодарите внучку – «Хиус» ей, видите ли, подавай! На Венеру собралась, и не так, чтобы месяц туда, месяц обратно, а со скоростью света. Молодежь торопится жить! Зачетку вашу давайте.

Данило-Данильян наложил размашистую резолюцию, которая не желала умещаться в отведенных ей зачетной книжкой рамках:

– Получайте, хвостатое животное.

Сунув зачетку в карман, Зоя сделала попытку все же войти в учебно-тренировочный центр, но Роман Михайлович вновь ее остановил:

– Куда-куда?

– На центрифугу, потом в бассейн искусственной невесомости, затем…

– Сегодня у вас назначается выходной, – сказал Варшавянский. – Никаких перегрузок и прогулок под водой в пустолазных костюмах. Видите тропинку? – показал он.

– Вижу, – сказала Зоя.

– Вот вам назначение вашего экспедиционного врача – идти по ней, никуда не сворачивая, дойти до ее, так сказать, истоков и там… там… В общем, чтобы до вечера я вас здесь не наблюдал. Просто погуляйте, подышите свежим воздухом.

Так Зоя оказалась в Звездном. От тропинки то и дело ответвлялись утоптанные дорожки, что вели к стоящим среди ельника разнокалиберным зданиям из стекла и бетона, непонятно как вообще здесь построенным, ибо вековые деревья подходили к ним вплотную, а один неохватный гигант так вообще втиснулся в крыльцо парадного входа двухэтажного приземистого корпуса, отчего строителям пришлось придать ступенькам весьма замысловатые формы кривых второго порядка.

– Эй, не споткнись! – веселый окрик вывел Зою из задумчивости.

– Я из лесу вышел, был сильный жара, – прокомментировал состояние Зои некто с акцентом.

– Мальчики, перестаньте, может, девушка заблудилась. Ее надо сориентировать, – раздался девичий голосок.

– Космиста – ориентировать? – с сомнением вопросил еще один голос. – Они сами будь здоров как ориентируются. В пустоте.

– Вот именно, что в пустоте. А тут везде дома, монорельсы, автомобили. Даже космист растеряется. Девушка, да вы вверх смотрите, здесь мы, здесь.

В проеме недостроенного этажа стоял старый потрепанный диван, непонятно каким ветром занесенный на стройку. Зато с понятной целью – на нем расположилась ватага молодых, смеющихся, веселых и находчивых. Веселые и находчивые пили кефир и жевали бублики.

– Бригада коммунистического труда имени Рене Декарта приветствует вас, незнакомка из леса, – помахал рукой парень в ковбойке. – Мы мыслим и трудимся, а значит – существуем.

– Угу, – поддакнул сидящий рядом кудлатый и заросший бородой чуть ли не по глаза, – второй час раствор ждем. Никакой производительности труда.

– Ефрем Иванович обещал помочь, – сказала девушка в комбинезончике. – Академику стройтрест не откажет.

– Стройтрест господу богу откажет, если господу богу приспичит в выходной день продолжать заниматься творением, то бишь кладкой кирпичей, – хмуро сказал очкарик с жидкой, не в пример кудлатому, бороденкой.