До конца учебного года осталась пара недель, и Ева с ужасом думала, что будет делать летом. Перспектива провести каникулы вместе с матерью пугала до икоты. Уж лучше смерть.

Она затормозила перед входом в Торгово-экономический колледж, где ей предстояло учиться еще три года, потом настанет очередь университета, а после… впрочем, так далеко она не заглядывала. С оценками у нее полный порядок, но удовольствие учеба не приносила. Просто выбирая между обществом матери и книгами, она отдавала предпочтение книгам.

Спустя несколько часов и занятий Рома ждал ее у выхода. Ева сорвалась с места, как только прозвенел звонок. После душного кабинета было здорово выйти на улицу.

– Я прикупил кое-что в столовой, – он похлопал по рюкзаку. – Что за пикник без жареных сосисок?

Они быстро добрались до секретного места у реки. Кроме них никто не знал о проходе между двумя сросшимися дубами. Стоило нырнуть под их ветви, и мир с его горестями и радостями отступил на задний план.

Рома развел костер, пока Ева кидала гальку в воду, сидя на нижней ветке дуба – импровизированной скамье.

– Я приготовил тебе подарок, – он достал из рюкзака коробочку.

Ева улыбнулась. Видимо, это традиция – дарить украшения на шестнадцатилетие. В коробке лежала симпатичная подвеска-брелок для мобильного телефона в форме готовой к прыжку кошки.

– Очень мило. Спасибо.

– Надеюсь, тебе нравится, – Рома нацепил сосиску на палку и отправил ее в огонь – Ты какая-то мрачная в последнее время. Хотел тебя порадовать.

– Я ненавижу праздновать день рождения.

– Откуда ты это знаешь? Ты ни разу не устраивала вечеринку.

Ева подумывала бросить гальку в парня, но смилостивилась. В конце концов, он прав. В ее семье не принято отмечать праздники. В серой массе будней они ничем не выделялись.

– Какие планы на лето? – спросил Рома.

– Забиться под кровать и сдохнуть.

– Я устраиваюсь в лагерь вожатым, – сказал он. – Поедешь со мной?

Куда приятнее провести лето, присматривая за оголтелой малышней, чем следить за матерью-алкоголичкой. Ева согласилась, не подозревая, что пока она сидит под защитой дубов и болтает с Ромкой, ее привычная жизнь рушится, как город во время десятибалльного землетрясения.

В сводчатом коридоре эхо шагов разносилось на десятки метров. Размеренная походка напоминала метроном, отсчитывающий тактовые доли. В полутьме невозможно было разглядеть лицо мужчины, лишь плотно сжатые губы выделялись подобно белесому шраму.

Мужчина приблизился к украшенной витой ковкой двери, с виду неимоверно тяжелой. Казалось, чтобы сдвинуть ее с места, понадобится таран. Но ему хватило легкого прикосновения, и дверь распахнулась.

В комнате он встретился взглядом с юношей в сером балахоне. Последний не отреагировал на посетителя. Замерев у стены, он походил на античную статую: искусно выполненную, но бездушную. В кресле перед юношей восседал старик. Голова его склонилась, упираясь подбородком в грудь. Он дремал.

– Сир? – шепотом позвал мужчина, одновременно страшась и желая потревожить своего господина.

Старик дернулся, но позы не поменял. Его глаза по—прежнему были закрыты, но скрипучий голос, когда он заговорил, был полон ликования:

– Пришло время. Сегодня ей исполнилось шестнадцать.

– Не считая мелочей, сир, все готово.

– Мелочей? – старик оторвал подбородок от груди и поднял дрожащую руку. – Встреча должна пройти идеально. Она бесценна!

– Я все учел. Осечки не будет. С матерью я лично разберусь.

– Нет, – возразил старик. – Пошли мальчишку. Ему необходима практика.

Мужчина поклонился, давая понять, что приказ будет исполнен.

Дочь ушла, не разбудив ее, и это испортило настроение. У девочки день рождения, а она напилась вчера, как свинья. Недаром говорят: "Яблоко от яблони недалеко падает". Скажи ей кто семнадцать лет назад, что она превратится в копию отца, она бы плюнула ему в лицо.