– Проводим, – безапелляционно сказал дежурный. – Вот, держите. Пишите внизу… вот ручка, возьмите. Да, вот тут. Пишите. С моих слов записано верно. Верно. Да. Мной прочитано. Дата. Время. Десять двадцать… двадцать семь сейчас. Подпись. Да, вот здесь, ниже. Это ваше. Всё.

– Но как же… – начал было голос.

– Дело принято, – сказал дежурный. – Оно уже в работе. В тринадцать в триста вторую.

Зазвонил телефон, и дежурный, не снисходя до формального прощания, взял трубку.

* * *

Разного рода преступники, задержанные и посаженные в тюрьму, подвергаются удушению; когда же наступает срок, назначенный великим ханом для освобождения задержанных, что бывает каждые три года, то их отпускают, но при этом кладут им клеймо на одну щёку, чтобы после узнавать их.

Книга о разнообразии мира. Марко Поло

* * *

005

Приснилась мама.

Мама держала его между коленей. Руки её пахли светом и молоком. Она лениво ворошила его волосы. Каким-то образом, не видя её лица, Хунбиш знал, что она улыбается. Как обычно, своей немного отстранённой и мечтательной улыбкой.

– Такой большой гэр, – сказал он маме. – Почему?

Мама тихонько прикоснулась к его неровно стриженой макушке губами и вдохнула. Они сидели на чистом деревянном полу.

А дальше была вода, много воды. Изумрудной, прозрачной. Вода была расчерчена прямыми линиями, уходящими в горизонт. Она держалась совершенно ровно – ни волны, ни ряби.

Это было похоже на полуденный мираж – когда глаз обманывается и придумывает над землёй блестящую плоскость воды. Спасительной воды.

Но к ней невозможно дойти. Она передвигается по мере приближения к ней всё дальше и дальше – к горам, которые из-за этой серебряной плоскости кажутся подвешенными в воздухе.

Однако эта картинка точно не была миражом. Потому что в мираже не могут детально отражаться витые разноцветные башни, похожие на конусы мороженого и одновременно на кроны деревьев.

– Что это? – спросил он. – Где мы? Где паган? А тоон9?

Лист упал на поверхность воды, и от него побежала концентрическая рябь. Мама ничего не говорила.

– Как мне стать великим воином? – спросил Хунбиш.

Рука мамы остановилась. Потом накрыла куполом макушку.

– Ты станешь великим воином, – твёрдо сказала она. – Обещаю это тебе здесь, в Нуга-усан. Обещаю всем своим сердцем внутри и вечным небом снаружи. Верь мне и верь себе, гражданин Баавгайбаатар. Ты – мой медвежонок. Расти! Вырастай вольным и страшным. Сам выбирай свой путь. Слушай своё сердце. Сметай преграды. Исполняй долг.

– Я хочу быть первым в Улан-Баторе, – сказал он.

Мама промолчала.

– Мама, я хочу быть первым в Улан-Баторе, – повторил он, когда пауза стала нестерпимой. – Как хотел мой папа.

– Будь первым в Москве, но не в Улан-Баторе, – сказала мама. – Улан-Батор велик. Но величие его меркнет перед Москвой. Посмотри на Москву. Это величайший город из великих. Бери свой рюкзак. Седлай мотоцикл. Отправляйся за добычей. Твоя дорога уже готова для тебя, и она просто ждёт, когда ты сделаешь первый шаг.

Она замолчала. Хунбиш чувствовал, как молчание затягивает его туда, откуда очень сложно вернуться.

– Как я пойму, кто мой друг? – спросил Хунбиш. – Кого мне слушать? Кому верить?

– Ты поймёшь это внутри себя, – сказала непонятное мама. – Сердце отличит правду от неправды. Если ты не будешь мешать сердцу. Сделай усилие, и поверь сердцу. А дальше всё будет просто.

В тишине откуда-то издали доносился размеренный стук шагов. Хунбиш оглянулся, но никого не увидел.

– Где мы? – спросил он. Просто для того, чтобы хоть как-то заполнить тишину. – Что это?

– Эй, монгол! – сказала мама и указала вдаль, на зеркало воды. – Видишь отражение, вон там? Вглядись. Только не смотри прямо. Не пристально. А немного поверни глаза. Разведи их. Вот так.