Аня очнулась в каком-то замкнутом тесном пространстве, на нее нахлынула паника, мысли путались и мозг не мог простроить логическую цепь событий, которые с ней произошли. И тут она поняла – она в багажнике машины, пространство явно перемещалось, были слышны шумы улицы. Она собиралась после учебы побыть дома, а затем отправится на встречу с братом. И вот она спускается на первый этаж своего дома, готовится выйти из полутемного пространства на свет улицы и лишь краем глаза замечает какое-то движение откуда-то из отсека мусоропровода. Момент и в нос бьет резкий запах, дверь на улицу плывет перед глазами, какие-то сильные руки подхватывают и ведут ее к стоящей белой машине, дальше наступает пьяное, тяжелое небытие.

С виду казалось, что таксист помогает усесться в машину пьяной пассажирке. Никто не обратила на это внимание, по крайней мере тогда. Георгий посадил Аню на заднее сиденье, доза вещества была рассчитана и эксцесса быть не должно – она не должна очнуться раньше времени. Затем Георгий отъехал в старый, затхлый, полузаброшенный гаражный кооператив, ютящийся у ветки железной дороги, куда еще не добралась массовая застройка, реновация и прочие опухоли городской цивилизации. Будка охранника на въезде была заколочена и покрыта грязью и мхом. Пропетляв по узким проездам кооператива, Георгий остановил машину в каком-то тупике, где признаков присутствия жизни практически не было – ворота гаражей заросли почерневшим бурьяном, многие гаражи были взломаны. Он занялся Аней – переложил ее в багажник заготовленного заранее утром темного седана без принадлежностей к марке или модели, номера были фальшивые, стянул руки и ноги пластиковой стяжкой, рот заклеил скотчем, завязал глаза. Солярис был угнан накануне операции, возвращаться за ним Георгий не планировал.

Черный седан выехал из кооператива, и петляя между луж и ям отправился куда-то на северо —запад.

Когда Аня очнулась, ее тело было чем-то парализовано, видимо применен был какой-то специальный препарат, она попыталась ударить в борт машины подать какой-то звук, но ничего не получалось. Внезапно машина начала сбавлять ход, послышался характерный лязг открывающихся автоматических ворот. Багажник открылся и под повязку на глазах начал проникать свет. Ее взяли руками несколько человек и понесли, будто мешок с картошкой. Она не понимала, что происходит, пыталась кричать и вырываться, но ничего не получалось, открывались двери, они куда спускались, вот ее положили на нечто твердое и жесткое, разрезали стяжки, быстро обыскали, забрали сумку, ремень, украшения, содержимое карманов. Лязгнуло что-то металлическое и наступила тишина – она осталась одна. Постепенно руки приходили в себя, возвращалась чувствительность. Она аккуратно сняла повязку с глаз, со скотчем было сложнее – он рвал кожу, не хотел сниматься, но в итоге был побежден. Аня огляделась – она находилась в небольшой камере, освящаемой тусклым светом зарешеченной аварийной лампы. Она сидела на деревянных нарах, таких, которые бывают в тюрьме. В камере не было окон, каменные стены были выкрашены темной краской.

– Выпустите меня. – тишина в ответ;

– Что вам нужно?! – тишина молчала;

– Кто вы?! – тишина не ответила;

Крики были банальностью, реакцией организма на волну паники, но ситуацию они, конечно изменить не могли. Слезы катились по щеке Ани, тело била мелкая дрожь, казалось, что темные стены наваливаются на нее, сужая пространство, превращая камеру в гроб. В углу камеры Аня заметила маленький зарешеченный глазок видеокамеры – тишина наблюдала за ней.