Меня сковала какая-то сила, каждый шаг был будто на мне были свинцовые ботинки огромного веса, горло сковала давящая пустота, я не мог вымолвить не слова, этот край клеенки и жилистая рука Витольда Яновича будто создавали энергетический барьер между мной и столом. В гулком помещенье раздавался цокот Лизиных лабутенов, он был похож на усиленный в сто крат звук падающей капли. И вот мы втроем у стола. Витольд Янович откидывает клеенку с тела, оголяя лицо, грудь и часть живота. Лиза громко охнула и отшатнулась от стола, закрыв рот ладонью. Мое сердце кольнуло, мне показалось, что в меня ударила молния. На столе лежала молодая девушка, светлые волосы были спутаны с листвой, представляли собой свалявшуюся паклю, рот был искажен в гримасе боли и ужаса, будто перед смертью она увидела дьявола во плоти, тонкие черты лица, аккуратный остренький нос, длинные наращённые ресницы, пухлые губы и высокие скулы. Когда она была жива она была красивой, может быть даже модельной внешности. На тонкой шее видна уродливая длинная рана – горло было перерезано. К счастью, если можно было так сказать в данной ситуации, это была не моя сестра. Казалось, что если можно получить хорошую новость в этой мрачной комнате, то она обязательно была извращена и отравлена энергетикой смерти и распада. Да, это была не Аня, но это была чья-то дочь или сестра, столкнувшаяся с ужасом, который ее поглотил и забрал ее душу.

– Это не она, не она – вскричала Лиза. Ее шляпа съехала на бок, локоны волос растрепались, она торопливо перекрестилась, будто в этом было что-то постыдное, но очень ей необходимое.

– Вы уверены? – спросил Борисов спокойным тоном человека, для которого все происходящего было рутиной.

– Да, это точно не она. – подтвердил я. На смену льду и тяжести по телу расходилось невесть откуда взявшееся тепло.

– Ну не она, так не она. – промолвил Витольд Янович.

Говорить Витольду Яновичу дежурное «до свидания» у меня язык не повернулся, и я молча вышел из кабинета, Борисов же уходя сказал – «до скорых встреч». Тот момент, когда дежурные фразы имели весьма глубокий и мрачный смысл.

На улице продолжал идти осенний дождь, из редкой мороси он перешел к основной фазе из тяжелых частых капель, удерживая нас под хлипким козырьком входа. Борисов прикрыл голову своей черной папкой и перепрыгивая через лужи побежал к уазику, где его уже ждал пришедший в себя от дремоты водитель.

– Поехали ко мне, ты мне нужен сегодня, – прошептала Лиза.

Мое молчание было утвердительным ответом, и вот мы неслись по вечерней Москве в ее авто. Мимо проплыл величественный Храм Христа Спасителя. Мне казалось, что после того, что я видел в морге нашему миру нужен новый Христос Искупитель, жертва двухтысячелетней давности уже потеряла сакральность и мы катились в одни сплошной кабинет ухмыляющегося Витольда Яновича.

Мне хотелось выпить чего ни будь по крепче, что бы алкоголь обнулил тяжелые эмоции прошедших суток, погрузил меня в иную реальность где не было бы Борисова, Витольда Яновича, но была бы Аня, живая, а не как та безыменная девушка из беден морга номер 5. Я смотрел на Лизу, ее губы манили красной помадой, светлые волосы пахли свежестью и молодостью, разрез юбки оголял прекрасную девичью ножку. Мы ввалилась в ее лофт разгоряченные и торопливые, каждый из нас хотел сбросить с себя верхнюю одежду, высвободится от оков дня. Лиза бросило свое пальто и шляпу в угол, подошла к небольшому бару, вмонтированному в кухонный гарнитур и скрытому сплошной панелью, которая открылась после нажатия одной лишь Лизе ведомой кнопке. Квадратная бутылка Джека Дэниелса была извлечена, и Лиза налила себе и мне в большие квадратные бокалы на два пальца. Мы молчали, Лиза выпила залпом содержимое своего бокала и закурила сигарету Капитан Блэк. Сладковатый табачный запах поплыл между нами. Я тоже выпил свой виски. Жидкость обожгла горло, расширила сосуды и мне внезапно стало хорошо, я ничего не ел с утра и это способствовало удару алкоголя по организму. Мы выпили еще, и я почувствовал, что день теряет структура и события в голове превращаются в карусель, на лошадях которой крутятся, сменяя друг друга кафейня Шоколад в темном осеннем парке, вскрытая Анина квартира с красной надписью на двери, кабинет Борисова и тут же кабинет Витольда Яновича, сама Аня с искаженном криком ртом. В середине карусели сидел размалеванный клоун с унылой и злобной ухмылкой, вращающий огромной ручкой механизм, приводящий в движение карусель. Я выпил еще виски и закурил Капитана Блэка, достав сигарету из пачки на столе, брошенной небрежно Лизой. Табачный дым усилил действие алкоголя, чудовищная карусель начала размываться и исчезать, и я увидел пред собой расстегнутую блузку Лизы, белое кружево ее бюстгальтера. Она держала в одной руке дымящуюся сигарету, а в другой бокал с Джеком Дэниэлсом.