– Почему? – удивилась она, брови ее взлетели вверх, а глаза будто стали шире. Марк с изумлением отметил, что они теплого лилового цвета. Наверное, какой-нибудь ее предок был хейдаганской полукровкой, только от них можно заполучить всякие необычности во внешности.

– Я не чувствую, что сделал что-то особенное, за что надо благодарить таким образом; простое «спасибо» меня вполне устроит, – улыбнулся он. Коммодор улыбнулась в ответ, и он вдруг обнаружил, что раньше не замечал, какая у нее живая мимика.

– Во-первых, врач сказал, что ваша перевязка спасла мне жизнь. Так что в любом случае простым «спасибо» вы не отделаетесь. А во-вторых, капитан «Метели» сейчас не может выполнять свои обязанности. Я сама, как видите, не в состоянии его заменить.

– А что, других вариантов нет? Например, капитан Монкриф, – предложил он, но тут же понял, что сказал глупость. Монкриф и Рэджи постоянно ругались. Капитан уже много лет грозился разорвать контракт с Волками, но почему-то вместо этого каждый раз продлевал его, как только он заканчивался.

– Монкриф еще не вернулся с последнего задания. Сейчас самая подходящая кандидатура, это вы. – Она устало откинулась на подушки, едва заметно поморщившись. – Странная ситуация, капитан, вы не находите? Я уговариваю вас принять повышение…

Марк встал.

– Простите, коммодор, я забылся! Если повышение – это приказ…

Рэджи закатила глаза, тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. Посидев так с минуту, она убрала руки от лица и заговорила:

– Сядьте! – Марк послушно снова опустился на стул. – Я надеялась, вам понравится мое предложение. Но раз вы отказываетесь, а у меня нет другого выбора, я вынуждена вам приказать. Вы назначаетесь капитаном «Метели». Временно, – добавила она, криво улыбнувшись. – Я найду другой способ вас отблагодарить.

В палату вошла Кларк:

– К вам доктор.

Рэджи согласно кивнула, посмотрела на Марка и улыбнулась:

– Приступайте прямо сейчас. Ключи от кают и коды у дежурного. Текущие задачи в коммуникаторе на мостике. Свободны.

Костолиц ушел, а Рой, проводив его взглядом, удивленно вскинула бровь, однако не стала ничего говорить, отошла в дальний угол и постаралась казаться невидимой.

Низенький пожилой человечек в круглых очках, доктор Лев Вундермахер, изучал показания диагностических приборов медицинского автомата. Он ко всем своим пациентам всегда обращался на «ты», независимо от звания и возраста. Ему прощали эту маленькую причуду, поскольку он был действительно волшебником в своем деле, кроме того, сложно было найти человека приятнее и внимательнее него.

– Когда я смогу вернуться в свою каюту? – недовольно поинтересовалась Карен. Она уже вполне сносно себя чувствовала, и ей надоело скучать в медотсеке.

– Ты нас сильно напугала, милочка. Так что дня три, как минимум, ты пробудешь здесь, – отрезал доктор, осматривая ее ладони, ногти, изучая слизистую глаз и делая пометки у себя в наручном комме.

– Но это же так долго, – простонала она, – нельзя как-то быстрее?

– Моя хорошая, – сложил он руки на груди и, сверкая линзами очков, продолжил: – я и так назвал самый оптимистичный срок! – Он строго посмотрел на девушку. – Это при условии, что ты будешь выполнять все рекомендации и не попытаешься сбежать из медотсека, как в прошлый раз! – Он погрозил ей пальцем; Карен стыдливо опустила глаза и промолчала. – То, как скоро ты вернешься к работе, целиком зависит от тебя, милая, – говорил он, аккуратно рассматривая рану на ее левом боку. – Я не знаю, кому ты умудрилась дать так глубоко себя порезать, милочка, но тебе повезло, ранение не проникающее и края срастутся быстро, если, конечно, ты не начнешь носиться, как ненормальная, и раздавать всем свои, несомненно, ценные указания. А ты не начнешь, пока я не разрешу, – строго проговорил он, глядя ей в глаза, – и твоя очаровательная секьюрити за этим проследит. Так? – повернулся доктор к Рой, все это время тихо стоявшей в углу. Та серьезно кивнула в ответ; доктор, удовлетворившись этой краткой демонстрацией ее согласия с ним, повернулся к Карен и похлопал ее по руке. – Так что не раньше, чем через три дня, радость моя!