По всему было видно, что этот ритуал повторяется изо дня в день.

Эйлин улыбнулась и насыпала в плошку хлопьев.

– Как идет расследование? – вступил в разговор Мартин, придвигая к ней кувшин с молоком.

– Да все так же. Пытаюсь собрать информацию. Но больше того, что и так общеизвестно, пока не получается. Ты же знаешь, большинство без вести пропавших находятся в первые три дня, чего ж ожидать от поисков спустя пять лет. Многие из опрашиваемых либо не помнят деталей, либо наглухо закрылись и ворошить прошлое не хотят.

– Знаешь, сегодня к вечеру придет твоя бывшая одноклассница и моя невеста Нэнси Джеймс. Придет, правда, по другому поводу, – он хитро подмигнул, – но ты ее поспрошай.

– Что? Нэнси? Я и не знала, что ты с ней… До меня, конечно же, доходили слухи, но я думала, что вы просто встречаетесь. Не знала, что все так серьезно. Поздравляю! – Эйлин стремительно встала из-за стола и обняла сводного брата.

– Да. Ты уж извини. Мы немного притормозили информацию – хотели сделать тебе сюрприз. Ты ведь будешь подружкой невесты?

– Конечно! Но с одним условием: платье без бретелек я не надену. Они ужасны. В них невозможно двигаться. Весь вечер только и делаешь, что подтягиваешь лиф.

– Нет, – Мартин жестом мольбы поднял вверх руки, – вот про фасоны платьев – это уже без меня. Кстати, – продолжил он, – сегодня придет еще и Джим Хикманн. Он будет моим шафером.

– Вот как? Тот самый, который вел поиски Лиз Барлоу?

– Тот самый. Ты должна его помнить. Он тогда только что Чипса не допросил.

– Дело было без меня. Ты забыл? Я в то лето была в лагере «Юный археолог» и вернулась только в середине сентября. Основные дознания уже прошли. Да и что толку было от меня? Я во время пропажи Лиз делала каталог чьих-то костей в Ланкастере. Кстати, я до сих пор уверена, что мы разбирали захоронение сожженных ведьм. Потом, уже в универе, мне попалась книга про то, что там в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году казнили восемь ведьм за то, что они «варили шторм», в котором погиб флагманский корабль короля Джеймса Первого.

– Чего еще ожидать от гомика! – воскликнула Дороти. – Голубизна этого «самого умного дурака во всем королевстве» и тогда не была тайной. Еще никто не ненавидел женщин так, как он, – с профессиональной уверенностью заявила она, выкладывая яичницу на тарелку.

Дело в том, что в молодости Дороти была учительницей истории. В душе она монархистка. Считает монархию лучшей формой государственности и обожает королеву Елизавету II. Короли и королевы Англии – ее конек. Собственно, с ее легкой руки Эйлин и заинтересовалась историей и юриспруденцией. Козни, чинившиеся при дворах британских коронованных особ, не снились самым отпетым современным преступникам.

Дороти была хорошей мачехой, но Эйлин начала это понимать всего лишь несколько лет назад, уехав из дома и возвращаясь на пару недель в каникулы. Да и то не во все. Прошлым летом они с Дэнни отправились в вояж по Америке. «По следам первопроходцев» – так назывался их пробег на двух арендованных мотоциклах из Нью-Йорка до Лос-Анджелеса через всю страну. Было здорово, но с тех пор Эйлин предпочитала либо автомобиль, либо поезд.

– И что? Твой Джим сделал карьеру? Судя по моим записям, тогда он был начинающим следователем, а теперь?

– Теперь он дорос до звания «детектив-инспектор».

– Круто. Особенно в наших краях, где самое тяжкое преступление – это угон чьей-нибудь лодки по пьяни. Так, забавы ради или девочек покатать. – В голосе Эйлин звучали ноты сарказма.

– Не только. Жизнь в прибрежном городе всегда имеет свои подводные течения. Тут тебе и контрабанда, и трафик наркотиков, и чего посерьезнее. – Дороти забрала у Эйлин пустую плошку из-под хлопьев и поставила перед ней тарелку с яичницей. Как в детстве, полоска бекона изображала улыбку, а две кляксы кетчупа – глазки веселой мордочки. – Тут тебе и незаконная миграция, и живой товар, – закончила она.