Алина развернулась и стремительно вышла из кабинета.

Кобот некоторое время еще постоял, глядя на захлопнувшуюся с треском дверь. Потом медленно скомкал бумажку, бросил ее в мусорное ведро, но промахнулся – бумажный комочек запрыгал по серому линолеуму. Кобот тяжело опустился в кресло, вздохнул и закрыл лицо ладонями.

Алина валькирией пролетела по коридорам Бюро, заскочила в кабинет, набросила пальто, взяла сумочку, ключи от машины и через минуту уже была на улице. На некрасивом бетонном крыльце под навесом печально курил Эдип. В толстых губах торчала тлеющая сигарета, редкие курчавые волосы намокли от сырости – ветер заносил сюда облака холодной дождевой пыли. Он увидел Алину и кивнул.

– Ну как, поговорили?

Алина остановилась и лучезарно улыбнулась.

– Да, все прекрасно.

– Все решили?

– Да, без проблем, – Алина тряхнула волосами. – Обо всем договорились. Слушай, Эдик, а почему он так на тебя орал?

– Потому что на эти дела я обычно сам езжу. Или Мампорию посылаю. Тебя вообще сегодня не должно было там быть, понимаешь? Ну вот он и разорался. А я откуда знал, что сегодня будет «собачий» труп? Его вообще не должно было…

Алина слушала, кивала, и какое-то холодное, неприятное чувство сковывало ей сердце.

– Эдик, ты говоришь, на «эти дела»… Это на какие?

Эдип непонимающе уставился на Алину.

– Как на какие? Ну, как сегодня… Подожди, ты же сказала, что вы договорились?..

Но Алина уже быстро шла к машине.

Кобот еще некоторое время сидел в кресле. Потом убрал руки от лица, подошел к дверям, плотно закрыл обе и запер внутреннюю дверь на ключ. Позвонил секретарше и сказал, что следующие полчаса его нет ни для кого. Пусть хоть провалится все к чертовой матери. Затем подошел к шкафу, достал оттуда початую бутылку коньяка, стакан и наполнил его наполовину. Снова сел в кресло и сделал большой глоток.

Если до разговора с Алиной еще оставалась вероятность того, что все это действительно несчастный случай, что просто по какому-то дурацкому совпадению непонятные собаки в самом деле загрызли кого-то во дворах центра города, то теперь все надежды рухнули. И самое неприятное в этой ситуации было даже не то, что эта упрямая маленькая девочка-эксперт случайно увидела нечто, чего видеть была не должна, а то, что именно сегодня, 15 октября, этого вообще не должно было произойти. Не должно было быть никакого тела с разрубленной грудиной, вырванным сердцем и ранами от собачьих клыков. В другие дни – да, но не сегодня. А это значило потерю контроля над ситуацией, и не только с его стороны, а и со стороны того, с кем он уже успел пообщаться сегодня сразу, как только узнал об этом происшествии. И это уже очень, очень серьезно. А тут еще эта Алина… Какого черта она не согласилась замять дело?

Кобот сделал еще один глоток, прикрыл глаза и подумал об Алине. Он несколько раз встречал ее до этого: в коридорах лаборатории, на корпоративных праздниках, и каждый раз останавливался, чтобы перекинуться парой слов и улыбнуться своей непобедимой сверкающей улыбкой. Она ему нравилась: золотисто-рыжие волосы, строгие черты лица, большие зеленые глаза, а еще этот деловой костюмчик с белой блузкой под ним… Ей бы пошли такие прямоугольные очки: готовый образ строгой учительницы, холодной и сексуальной. Алина удивительным образом не реагировала на его улыбки и подчеркнутую любезность, но Коботу нравилось и это. Он был охотником, настоящим: ходил с ружьем на крупную дичь, кабанов, даже медведей, и любил трудные мишени. А Алина была, несомненно, именно такой мишенью – трудной, но оттого еще более желанной. Когда она выходила из его кабинета, пылая праведным гневом, он поймал себя на том, что провожает взглядом ее круглую попу, туго обтянутую серой юбкой, а до этого, во время разговора, даже встал с места, чтобы удобнее было бросать взгляды в декольте. И вот теперь такое развитие событий…