– Никогда, сударыня, я не стану бить ваших детей; клянусь вам в этом перед Богом. – Произнося эти слова, он осмелился взять руку госпожи де Реналь и поднести ее к своим губам. Ее удивил этот поступок, и, после минутного размышления, он показался ей дерзким. Так как было очень жарко, то ее обнаженные руки были прикрыты шалью, которая раскрылась, когда Жюльен поднес ее руку к губам. Через несколько мгновений она рассердилась на себя; ей показалось, что она недостаточно возмутилась…

Господин де Реналь, услыхавший голоса, вышел из своего кабинета; с величественным и покровительственным видом, который он принимал при заключении браков в мэрии, он сказал Жюльену:

– Мне надо переговорить с вами прежде, чем дети увидят вас.

Он увел Жюльена в комнату и удержал жену, намеревавшуюся оставить их вдвоем. Затворив дверь, господин де Реналь важно уселся.

– Господин священник дал мне о вас хороший отзыв, – все будут обращаться здесь с вами почтительно, и если я останусь доволен, то помогу вам со временем устроиться… Я бы хотел, чтобы вы не виделись больше ни с вашими родными, ни с друзьями: их манеры не подходят для моих детей. Вот тридцать шесть франков за первый месяц, но я возьму с вас слово, что вы не дадите ни гроша из этих денег вашему отцу.

Господин де Реналь был зол на старика за то, что тот в этом деле перехитрил его.

– Теперь, сударь, ибо по моему приказу здесь все будут вас так называть, и вы узнаете, что значит пребывание в порядочном доме; теперь, сударь, не следует, чтобы дети видели вас в куртке. Прислуга видела его? – спросил де Реналь у жены.

– Нет, мой друг, – ответила она с видом глубокой задумчивости.

– Тем лучше. Наденьте это, – сказал он удивленному молодому человеку, подавая ему свой сюртук. – А теперь пойдем к суконщику господину Дюрану.

Более чем час спустя, когда господин де Реналь вернулся с новым наставником, одетым во все черное, он нашел свою жену сидящею на том же месте. Она почувствовала себя успокоенной в присутствии Жюльена; рассматривая его, она забыла свой прежний страх. Жюльен совсем не думал о ней; несмотря на его недоверие к жизни и к людям, его душа в этот момент была еще душой ребенка; ему казалось, что он прожил целые годы с той минуты, когда он, всего три часа назад, сидел в церкви. Он заметил холодный вид госпожи де Реналь и понял, что она рассердилась на то, что он осмелился поцеловать ее руку. Но горделивое чувство, возбуждаемое в нем новым платьем, непохожим на его обычные костюмы, до такой степени вывело его из себя, и он так старался скрыть свою радость, что его манеры сделались резки и нелепы. Госпожа де Реналь смотрела на него с удивлением.

– Вам следует быть более сдержанным, сударь, – сказал ему господин де Реналь, – если вы хотите, чтобы вас уважали мои дети и мои слуги.

– Сударь, – ответил Жюльен, – меня стесняет это новое платье; я, бедный крестьянин, до сих пор носил только куртки; если вы позволите, я пойду и побуду один в своей комнате.

– Как тебе кажется это новое приобретение? – спросил господин де Реналь у своей жены.

Инстинктивно, почти бессознательно госпожа де Реналь не захотела сказать правду мужу.

– Я не в такой степени очарована этим мужланчиком; ваши любезности сделают из него наглеца, которого вам придется прогнать до конца месяца.

– Ну что ж! и прогоним; это обойдется в лишнюю сотню франков, а Верьер привыкнет видеть детей господина де Реналя с наставником. Эта цель не была бы достигнута, если бы я оставил Жюльена в его мужицком наряде. Если я его прогоню, я, конечно, оставлю у себя черную пару, которую я заказал у суконщика. У него останется то, что я нашел готового и во что я его одел.