Еве нравилось неторопливо вышагивать по дороге и наблюдать, как проходящие мимо мужчины заинтересованно оглядывают ее. «Они, наверное, думают, – про себя рассуждала девушка, – какая красивая песцовая шубка у этой молодой женщины». Ева нежно провела рукой по блестящему, искрящемуся на солнце, меху. Ей нисколько не было жалко ни обедов, ни ужинов, принесенных в жертву ради эффектного наряда. «Нужно уметь иногда устраивать себе праздник», – любила повторять она, задумывая очередное рискованное предприятие. Бабушка всегда с восторгом принимала идеи внучки и старалась по мере возможности внести свою лепту в осуществление ее замыслов. Улыбка тронула красиво очерченные губки Евы, когда она вспомнила простодушное лицо родного человека, светящееся радостью при виде ликующей Евы.

– Что-то не торопитесь, уж обед скоро закончится! – сладенький голос Качневой бесцеремонно прервал приятные воспоминания девушки.

– Постараюсь не опоздать! – бросила Ева вслед демонстративно обогнавшей ее компании.

Нина Петровна шла под руку с Подколесовой, женщиной, считающей себя «счастливой обладательницей» прямо-таки убойного бюста, на самом деле потешно и неуместно, словно инородное тело, прилепленного к ее приплюснутой, низкорослой фигуре. Время от времени они поглядывали на ручные часики и перешептывались. Качнева семенила рядом, перебегая то на одну, то на другую сторону, заискивающе заглядывала в лица подружек, и производила довольно отталкивающее впечатление. Наблюдая со стороны, Ева подумала: «Какие неприятные люди»!

Заскочив в столовую, она на секунду остановилась, отыскивая глазами свободное место, присоединяться к расположившейся неподалеку злобной троице не хотелось. Ее окликнула сидящая за столиком недалеко от двери смуглая молодая женщина. Просияв, Ева поспешила к ней, на ходу стягивая с себя шубку и беретик.

…

Уже сидя на своем рабочем месте, девушка рассказывала Петру Карловичу, мирно попивающему чаек с булочкой, об инциденте, происшедшем в столовой.

– Представляете! – задыхалась Ева от возмущения. – Мы мирно обедали – Настя, Макс и я, никого не трогали. И вдруг к нам подруливает эта курица Нина Петровна, и, обращаясь к Насте, но, разумеется, имея ввиду и нас с Максом, своим писклявым голосом заявляет, что если обедать такими темпами, то времени точно не хватит для того, чтобы вовремя подготовить документы к проекту, и что она, имея срочную работу, вообще не позволяет себе такой роскоши, как обед. И это она смеет говорить Насте, безропотной трудяге, которая тащит работу всей группы! А у Качневой и Подколесовой при этом лица сияли от удовольствия, не понимаю, как можно испытывать радость от оскорбления и унижения другого человека!

Ева передохнула и неожиданно выпалила:

– Терпеть их не могу, иногда ловлю себя на мысли, что при случае не упустила бы возможности разделаться с ними.

Петр Карлович улыбнулся.

– Дружочек, ты находишься на том счастливом этапе жизненного пути, когда можно позволить себе быть максималистом. Попробуй быть мудрее, не замечать их нападок, не реагировать на язвительные замечания, поверь, это заденет их гораздо сильнее, нежели твое публичное возмущение.

– Ха-ха! – Ева удивленно взглянула на своего опытного коллегу. – Да если не давать отпор, они же на голову сядут, вот как к Вам, извините. Нет, я с Вами не согласна, ограниченные люди не способны оценить тактичность и деликатность – уж слишком все это для них сложно и непонятно.

Ева откинула со лба прядь тяжелых светло-каштановых волос и сердито посмотрела на Петра Карловича. «Вот почему его и в грош не ставят»! – подумала она и тяжело вздохнула. Нет, себя она в обиду не даст, слишком много чести выслушивать ехидные замечания и делать вид, что ничего не произошло.