Рост – пять футов восемь дюймов, дюйма на два выше меня, широкоплечая, полногрудая. Округлые бедра и большие мускулистые ноги. Рука, которую она мне протянула, была мягкой, теплой и сильной. Лицо потасканной двадцатипятилетней женщины. В углах крупного чувственного рта собрались морщинки. Едва заметная сеть морщинок наметилась и вокруг глаз – огромных, синих, слегка воспаленных, с густыми ресницами.

Длинные русые волосы не расчесаны, пробор неровный, верхняя губа справа накрашена сильнее, чем слева. Платье какого-то нелепого винного цвета, с расстегнутыми пуговицами, чулок на левой ноге поехал.

И это была та самая Дина Брэнд, которая, если верить всему, что мне рассказали, пользовалась невиданным успехом у мужского населения Берсвилла.

– Вас его папаша вызвал, дело ясное, – сказала она, скидывая со стула кожаные шлепанцы, а заодно и чашку с блюдцем, чтобы я мог сесть.

Голос мягкий, ленивый.

Я решил говорить правду:

– Меня вызвал Дональд Уилсон. Когда его убивали, я сидел у него дома и ждал его.

– Не уходи, Дэн, – окликнула она Рольфа.

Рольф вернулся, и Дина опять села к столу. Чахоточный опустился на стул напротив нее, положил худое лицо на худую руку и стал смотреть на меня с полным равнодушием.

Она сдвинула брови и спросила:

– Выходит, он догадывался, что его собираются убить?

– Понятия не имею. Я так и не узнал, что ему от меня было нужно. Возможно, Уилсон рассчитывал на нашу помощь, ведь он затеял кампанию по очистке города.

– Но вы…

– Знаете, неинтересно быть сыщиком, когда тебе задают вопросы, вместо того чтобы отвечать на них, – пожаловался я. – Вы же отнимаете наш хлеб.

– Я просто хочу знать, что происходит, – хмыкнув, сказала она.

– Какое совпадение, и я тоже. Например, мне хотелось бы знать, с какой стати он принес вам чек на пять тысяч.

Дэн Рольф как бы невзначай переменил позу: откинулся на спинку стула, а тощие руки убрал под стол.

– Так вы и про это знаете? – Дина Брэнд положила ногу на ногу, и ее взгляд упал на поехавший чулок. – Чтоб я еще хоть раз эту дрянь купила! – в сердцах воскликнула она. – Лучше уж босиком ходить! Только вчера целых пять долларов за эти чулки выложила, а сегодня уже поехали. Проклятье!

– Знаю, и не я один. Нунен тоже знает. Про чек, разумеется, не про чулки.

Она взглянула на Рольфа, который уже давно смотрел в сторону, и кивнула ему.

– Вот если бы ты заговорил по-нашему, – доверительно сказала она мне, прищурившись и растягивая слова, – я, может быть, смогла бы тебе чем-нибудь помочь.

– Как же это по-вашему?

– Наш язык – деньги. И чем больше, тем лучше. Я денежки люблю.

– К сожалению, и я тоже. Но говорят, не в деньгах счастье. – Я вдруг заговорил пословицами.

– Что-то ты темнишь.

– Полиция тебя про чек не расспрашивала?

– Нет. – Она покачала головой.

– Нунен подозревает в убийстве не только Сиплого, но и тебя.

– Очень я испугалась твоего Нунена.

– Нунену известно, что Тейлер знал про чек. Ему известно, что Тейлер приехал к тебе, когда здесь был Уилсон, но в дом не вошел. Ему известно, что Тейлер бродил где-то поблизости, когда застрелили Уилсона. Очевидцы рассказывали ему, что над трупом Уилсона стояли Тейлер и какая-то женщина.

Дина взяла со стола карандаш и в задумчивости стала водить острием по щеке, оставляя на слое румян маленькие черные завитки.

В потухших глазах Рольфа вдруг вспыхнул огонь. Они лихорадочно заблестели. Глядя на меня в упор, он подался вперед, однако руки из-под стола не вынимал.

– Тейлер и мисс Брэнд не одно и то же, – бросил он.

– Тейлер и мисс Брэнд знакомы, – возразил я. – Уилсон принес чек на пять тысяч долларов, после чего был убит. Если бы он предусмотрительно не заверил в банке этот чек, мисс Брэнд могли бы его не оплатить.