Все эти факты говорили о двух вещах: первое – князь переезжает в Тайный Город, второе – Сдемиру он доверяет больше. И если с первым фактом Всеведа ещё могла смириться, то второй её категорически не устраивал.

– Ты поступил предусмотрительно, – выдавила из себя Берегиня.

– Спасибо, – Сдемир чуть склонил голову.

– Но тебя могли засечь.

– Не засекли.

– Нет… – пришлось признать Всеведе. При этом ведьма отметила, что наглый юнец её почти перебил. – Где сейчас грузовик?

– В надёжном месте, – спокойно ответил барон.

– В твоём домене?

– Нет. Решил не рисковать.

– И правильно, – одобрила Берегиня, несмотря на то что Сдемир нарушил прямой приказ Ярги.

А затем вдруг осведомилась: – В грузовике действительно… в нём действительно «костюмы» первого князя?

– Почему ты спросила? – поднял брови юноша.

– Я их не видела, – пожала плечами Всеведа. – Как эти… – и снова на мгновение сбилась, – как эти «костюмы» выглядят?

И поймала себя на мысли, что ей и на самом деле интересно.

Барон кивнул, показывая, что понимает причину проявленного любопытства, и честно ответил:

– Выглядят они странно… и даже чуть страшновато. Они живы и мертвы одновременно, оболочки без души и разума… И знаешь, даже когда Ярга в него вселяется, «костюм» не становится живым… Во всяком случае, мне так кажется.

Чувствовалось, что вид оболочек произвёл на молодого люда сильнейшее впечатление.

– Ты видел, как Ярга вселяется?

– Один раз, – юноша вновь помолчал. – Он вошёл в комнату одним существом, а вышел другим. Я сразу понял, что передо мной заурд, его сила пробивается сквозь любую оболочку, но сам «костюм»… это был просто костюм, понимаешь? Здоровое тело, очень крепкое, красивое, но от него веяло одновременно и силой – Ярги, и пустотой. Как будто ведро, наполненное призраком воды.

– Поэтично, – улыбнулась Берегиня. Не усмехнулась, зло или с издёвкой, а улыбнулась задумчиво, и потому Сдемир не обиделся, а спокойно продолжил:

– Это плохая поэзия, Всеведа, и плохая магия. Нельзя так поступать с разумными.

– Ты оспариваешь решения заурда? – подняла брови женщина.

– Я не хотел бы стать «костюмом», – ровно отозвался барон. – А ты?

Она помолчала, обдумывая ответ и не доверяя собеседнику, после чего мрачно уточнила:

– Первый князь вселяется только в мужчин?

– Среди «костюмов» есть и женские… – Сдемир помолчал, подбирая нужное слово, и закончил: – «Платья», наверное.

И Берегиня вдруг представила себя плавающей в прозрачном цилиндре, в колбе, наполненной питательным раствором, в ожидании, когда Ярга выберет её, чтобы… ну, например, отправиться на бал.

А тело оставляет. Превращает в «костюм», в оболочку без души и разума…

И Всеведа подумала, что напрасно смеялась над Сдемиром – это и на самом деле страшно. И ещё страшнее тот, кто создаёт эти оболочки, даже для неё, привыкшей к подлости, жестокости, предательству и лжи – страшнее, потому что они, все они, живут настоящим, куда более мягким миром, чем Первая Война, которая для Ярги случилась совсем недавно. Как будто вчера. А Первая Война велась так, что навы до сих пор звереют при упоминании асуров, которых они, как считается, истребили поголовно.

На мгновение Всеведе стало холодно, но через секунду она взяла себя в руки, откашлялась и спросила:

– В грузовике был какой-нибудь каталог или список?

– Зачем? – удивился Сдемир.

– Хотелось бы знать, кто заурд сейчас.

– Зачем? – повторил молодой люд.

– Затем, что впервые с начала противостояния с Яргой Сантьяга продемонстрировал реальную силу, – хладнокровно ответила Берегиня, не спуская глаз с собеседника. Она понимала, чем рискует, но тем не менее продолжила: – Сантьяга одним ударом уничтожил армию вампиров – такого никому не удавалось даже во времена Инквизиции, Сантьяга показал невероятно сильного союзника – Великана Крови, и Сантьяга… – Всеведа выдержала короткую паузу, – Сантьяга меня напугал. И всех, кто служит Ярге. Но первый князь не показывается.