Питер вынул из мешка топор и крутанул им в воздухе.

– Свой имеется. Но за рубку деревьев я возьму двойную плату.

Рив согласился, хоть и не без колебаний. Этот парень действительно отменный работник. За день больше накосил, чем любой другой.

– Ладно, договорились. – Староста отвернулся от Питера. – Эй! Мужчины идут к большим камням по ту сторону реки! Женщины останутся на этом берегу!

По традиции мужчины и женщины должны были провести ночь раздельно.

Все шло как обычно, но мать Пруденс слегка беспокоилась. Ведь ее дочь впервые ночует в чистом поле, а поговаривают, давным-давно здесь кого-то загрыз Волк. Не то грудного младенца, не то трех девчушек, отошедших от реки, где купались их родители. А кто-то уверял, что это была женщина, сбежавшая с места ночевки после того, как ее застукали с любовником.

И как всегда, когда речь заходила о Волке, никто по-настоящему не знал, что именно случилось и с кем. Просто все слышали: с кем-то что-то произошло.

– Надеюсь, нам тут ничего не грозит. И все-таки нельзя ли моему мужу остаться с нами?.. – Мать Пруденс всегда выглядела так, словно собиралась то ли чихнуть, то ли заплакать.

– Мама, – строго сказала Пруденс, – нет никаких причин для беспокойства. Вчера ночью Волк забрал с жертвенника ягненка. Мы себя обезопасили на целый месяц.

– Да все будет в порядке, – проворчала какая-то женщина.

– Ну ладно, девочки... – Мать Пруденс привлекла подруг к себе, чтобы дать им очередное наставление. – Когда ляжете спать, положите башмаки под подушку! Мне совсем не хочется, чтобы ночью их украли.

Девушки кивнули с самым серьезным видом. Они давно привыкли к чудачествам этой особы.

– Эй, погодите-ка, он же еще нам не спел! – воскликнул один из косцов, показывая на приземистого мужчину c массивным носом, свисавшим с лица, точно плод с дерева. – А так хочется послушать.

– Да, спой нам, – приказал староста непререкаемым тоном. – Начинай.

– Я устал, не могу, – заскромничал невысокий.

– Можешь, можешь!

– Ну... разве что попробовать.

Устроившись поудобнее, селяне с наслаждением внимали прекрасной балладе, а голос певца витал над рекой и лесом. Казалось, все вокруг затаило дыхание, обратилось в слух. Валери тоже заслушалась, даже глаза закрыла, но тут вдруг почувствовала, что кто-то сел рядом... Питер. Он был так близко, что его теплое дыхание коснулось девичьего ушка.

– Найди меня попозже.

Валери повернулась и дерзко посмотрела ему прямо в глаза.

– Но как?

С такого близкого расстояния он казался еще прекраснее. Густые темные волосы упали на лоб, закрыв один глаз.

– У меня есть фонарь.

Валери только и могла, что молча кивнуть; ее тело вдруг вышло из подчинения. Прежде чем она совладала с собой, Питер исчез.

После того как мужчины сели в лодки и отправились на другой берег, девушки собрались вместе с матерью Пруденс в палатке. Они сидели кружком и плели венки, дожидаясь, когда наконец задремлет их неугомонная дуэнья. Посреди палатки горел большой фонарь, его узорчатые стекла бросали множество теней на землю и матерчатые стены.

– Чай! – шепнула Пруденс, протягивая к Валери руку.

Охваченная тревогой мать Пруденс не выказывала ни малейших признаков сонливости, тогда как девочкам было нужно, чтобы она не только поскорее уснула, но и не просыпалась при каждом треске горящего хвороста. Валери извлекла из своей сумки мешочек с чаем, взятым у бабушки. Это было отличное снотворное.

Пруденс вышла из палатки и склонилась над угасающим костром; глаза ее сверкнули. Подругам она принесла по кружке обычного чая, а матери подала сонный отвар.

Девочки замерли, дожидаясь, когда та выпьет, и стараясь при этом не выглядеть подозрительно.