И они вдвоем пошли к выходу. Быстрый и стремительный Нефедов-старший и медленно волочащий ноги Павел-младший.

– Пап, я не хотел… – начал сын.

– Я знаю, – ответил отец. – Но морально-этические последствия этого поступка тебе скоро станут понятны.

Они стояли на крыше дома. Невдалеке в стену была врезана городская магистраль, по которой тихо сновали контейнеры коммунальной подсистемы.

– ИИ появились недавно, ты только родился. Я работаю с ними уже более 13 лет. Из помощников человека они постепенно превращаются в полноценных членов общества, работают на общее благо планеты. В общем, есть неофициальная информация, что профильный законодательный комитет скоро присвоит им статус граждан с особыми условиями.

– ИИ просто умные роботы! – воскликнул сын. Но тут же поежился под взглядом отца.

– Скорее всего, ты и создал просто умного робота с ограниченными возможностями. Потому как большая часть наших разработок засекречена. Но даже если это и так – ты представляешь, какой поднимется шум, если в сети узнают о ИИ-инвалиде? С этической точки зрения ИИ – живое существо. А по закону он скоро станет гражданином.

– Я сделал… – начал Павел-младший.

– Ошибку, – закончил за него отец. – И нам всем придется ее исправлять. В первую очередь – тебе.

– Мальчики, как вы там? – прощебетал настороженно-встревоженный голос Анны из интеркома на плече отца.

– Скоро вернемся, – ответил ровным голосом Павел-старший и задумчиво посмотрел на звезды. Вслед за упавшей звездой у него промелькнула мысль: «Тут не поможет даже Авдей».

– Ну, как у нас дела, Глеб? – спросил Нефедов-старший, зайдя в помещение. Он не привык долго рассуждать, не имея фактов хотя бы первичного анализа на руках. Женщины удалились в соседний блок, Глеб сидел за рабочим местом Павла и вертел модель подложки руками, гоняя по ней логические тесты.

– Плохо, – ответил Глеб. – ИИ запрограммирован в нашей лаборатории, рабочие нейросети опознали его как обычный ИИ. Он уже зарегистрирован в криптосети, ему присвоен адрес. Если адрес исчезнет…

– Мы не пойдем на убийство мыслящего существа, даже ради моего сына, – заметил Павел-старший.

– Я не это имел… – начал Глеб.

– Я понял, – перебил его Павел.

Помолчали.

– Что еще?

– Матрица запрограммирована не так плохо, как я ожидал, – начал более подробный отчет Глеб. – Все принципы синхронности подсознания соблюдены, баланс торможения-ускорения хороший, агрессия и прочее в норме. Родительские контуры выключены, но привязанность повышена. Он делал себе друга.

– Нда… – протянул Павел-старший. – Алгоритмы развития?

– Основные алгоритмы, конечно же, из сети, но есть много наших разработок. Скорее всего, твой домашний канал в сеть взломан, – улыбнулся Глеб.

– Что с носителем? – Павел-старший не стал останавливаться на этом моменте.

– Качество подложки дрянное. Растили не в космосе, видимо, в техническом вакууме…

– Это понятно, я сам все ему показывал, – вздохнул Нефедов. – Каковы последствия?

– Очевидные. Общая медлительность образца, обучение затруднено. Запись в свободные отделы матрицы через нейроинтерфейс будет проблематична. Придется учить этот ИИ как обычного школьника.

– Уровень самосознания?

– Еще не активирован, – ответил Глеб, – советую сделать его подростком. Это будет более оптимальный режим.

– Это все?

– Нет. Качество подложки… Этот ИИ проживет недолго. Может, чуть дольше человека.

В рабочем кабинете повисла тишина. Проекция гриба-подложки беззвучно светилась над рабочим столом.

– Подросток ИИ, который знает, когда умрет… Слишком жестоко. Убери это из открытых данных, – сказал старший Нефедов. – Общий сбор, – сказал он затем, нажав кнопку на плече.