– Так это в поселок. Основная линия охранения закольцовывает район поселка и аэродром. Вот там не пройти.

В отсек ввалился Соболь. По довольному виду прапорщика и по увесистому свертку из плотной бумаги стало ясно – поход явно удался.

– Что, Дима? – спросил у него старший лейтенант Смирнов.

– Во! – удерживая пакет, выставил большой палец Соболь. – Все прошло просто великолепно. Экипаж – ребята свои в доску. Знают, что такое закрытые базы и что с собой надо брать.

Он выложил сверток, развернул его. На столе появились литровая пластиковая бутылка с кристально чистой жидкостью, еще один сверток, целлофановый пакет с малосольными грибами.

– Ух ты, – не удержался Курко, – грибочки!

– Грибочки еще что, ты смотри, что тут, – усмехнулся Соболь, разворачивая второй пакет. Там был солидный кусок сала.

– Сало?! – глотая слюну, проговорил Курко. – Это же бальзам на наши со Смирновым хохляцкие души. И сало-то, видать, с Украины. Шкурка тонкая, домашнее. Ну, Диман, удружил так удружил.

– Спирт? – покосился на бутылку Смирнов.

– Спирт, – ответил Соболь.

– Технический?

– Самый что ни на есть медицинский.

– А ну дыхни!

– Чего?

– Дыхни, говорю!

Соболь подчинился и дыхнул:

– Пил?

– Не пил, а попробовал. Надо же было проверить, что беру.

– И как? – поинтересовался Курко.

– Отлично. Накатил чистогана, прошла как водка, а в голову сразу ударило. Отменный спирт, такого даже у начмеда наверняка нет.

– Ладно. Но раз ты грибочки принес, сало, то без картошки не обойтись, – сказал Смирнов.

– Ты на что намекаешь, Боря?

– Я, Дима, не намекаю, я говорю: под раковиной рюкзак, там картошка, берешь клубни, нож, кастрюлю и над умывальником чистишь. Потом на сковороде топишь сало и жаришь картошку. Но смотри, резать тонкими ломтиками и жарить, чтобы хрустящая была.

– Ты мне целую инструкцию выдал, будто я не знаю, как жарить картошку.

– Привычка, Дима.

– Хреновая привычка, Борь.

– Да хорош вам, – встрял Курко. – Давай для начала накатим по первой, под закусь и сало с хлебом пойдет.

– С хлебом? – переспросил Смирнов. – Дима, у нас есть хлеб?

– А чего ты у меня спрашиваешь? Сам не знаешь?

– Значит, нет. Придется все отложить, давай-ка, Дима, к соседям за хлебом.

– С чего это я? У меня дела, сам сходи.

– Да я бы с удовольствием, но не положено, – притворно вздохнул Смирнов.

– Чего бы?

– Все же старший по званию.

– Сейчас нет старших.

– И как вы вместе обитаете? – не выдержав, поднялся Курко. – Сидите, я схожу. В столовой всегда хлеб остается. Пакет есть?

– В прихожей, на тумбе.

Курко взял пакет и вышел на улицу. Вернулся он быстро, почти с полным пакетом нарезанного белого и черного хлеба.

– Куда столько! – воскликнул Смирнов.

– Да там на столе у входа пропасть его. Набрал, сколько влезло. Пригодится. Сухарики посушите. Жизнь, она изменчива.

– Что ты имеешь в виду? – покосился на старшего лейтенанта Соболь.

– Ситуация, при которой сушат сухари.

– Очень умно, – обиженно буркнул Дима.

Наконец все присели. Курко и Смирнов изъявили желание пить чистый спирт, Соболю было без разницы. Он разлил по кружкам и спросил:

– За что пьем?

– Первую, как обычно, за всех, за здоровье, за удачу, за проведенную операцию.

– Что-то много для одного тоста, но ладно, поехали.

Офицеры чокнулись, выпили.

– Реально отличный спирт, и где такой «летуны» раздобыли? – проговорил Курко.

– Об этом не спрашивал, – хмыкнул Соболь.

Вторым заходом помянули журналистов и курдов. Третий тост был за Леню Опарина и всех, кто сложил голову в боях.

– Хорош пока. Соболь, за плиту! У меня аппетит зверский разгулялся, – отставил ополовиненную бутылку Смирнов.

Курко с полным ртом показал, у него, мол, тоже, хотя поглощал сало кусками.